– Нет. С одним парнем из Юстона. Он австриец. Постоянно ездит туда-сюда. У него открытая виза. У него там и комната есть.
– Нет, ты все-таки скажи, зачем тебе понадобилось в Париж? – спросил Пит.
– Почему бы ему не поехать? – сказала Вирджиния.
– Ты не понимаешь, Джинни. Мы принимаем интересы Лена близко к сердцу. Разве не правда, Лен?
– Что?
– Нет, – сказал Пит, – ты, конечно, имеешь полное право поехать в Париж, если хочешь. Лично я так бы и поступил, ты не думай. Но ты вроде эту поездку как отпуск не воспринимаешь?
– Нет, думаю, нет. Хотя с другой стороны…
– Ты же вроде говорил, что здесь у тебя какая-то новая работа наклевывается.
– Я беру билет туда и обратно, – сказал Лен. – Может, я там и часа не пробуду. Кто знает?
– В любом случае не забудь отправить нам по открытке, – сказал Марк.
Вирджиния встала и оправила платье.
– Пойду я, пожалуй, в сад прогуляюсь, – сказала она.
– Разумеется, я должен признать, что раньше Париж для меня ничего не значил.
– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Но заранее никогда не угадаешь.
– Пойти, что ли, с тобой проветриться, – сказал Марк. – Покажу тебе свою сирень.
Лен взглянул на него снизу вверх.
– Со мной пойдешь?
– Да не с тобой.
– И все равно, – сказал Пит, – Париж – вот так просто взять и уехать.
Марк с Вирджинией прошли по лужайке и остановились под сиренью, изогнувшейся аркой.
– Мне нравится этот куст.
– Осторожно, – сказал Марк, взяв ее за руку. – Тут паутина.
– Я ее и не заметила.
– Красивое у тебя платье.
– Да.
– У него многогранный талант. Она сорвала лист и прижала к губам.
– Да.
– Как дела в школе?
– Нормально.
– Тебе по-прежнему нравится возиться с детьми?
– Да, конечно.
– А ты им нравишься?
– Наверное.
– Руки у тебя здорово загорели.
– Мы на днях за город ездили. С классом. Ездили в Кент.
Он наклонился, опираясь об изогнутую ветку.
– Да?
– Ну да.
– Ну а как Мэри Саксон?
– Она просила передать, что ей наконец удалось тебя забыть.
– Очень мило.
– Она сказала, что это было нелегко, но теперь ее разбитое сердце исцелилось.
– Какой позор.
– В каком смысле?
– А я-то верил в безнадежную любовь.
– Кто, ты?
– Нет, впрочем, ничего позорного тут нет. Так, пустяки.
Она разорвала лист на две половинки вдоль осевой прожилки.
– У тебя-то самого как дела? – спросила она.
