на коробке у окна. «ВАН» валялась под лестницей. Две коробки «СПАЛ 1» приютились у камина. Вход в комнату перегораживала «КАБ».
— Ты до конца жизни этот хлам не разберешь, — пораженно проговорила Беа.
— До конца месяца — точно, — добавила Белла.
Я вздохнула. Иногда способность Беллы и Беа резать правду-матку в лицо сводит меня с ума. Помню, мне было двенадцать и я сломала руку на катке. И что вы думаете они сказали? «Роуз, нечего было носиться как бешеная». Когда не сдала выпускные экзамены, они заявили в утешение: «Меньше надо было дурака валять». И когда мы с Эдом обручились, вердикт был таков: «Роуз, еще слишком рано». Тогда мне это не казалось столь очевидным, но теперь я понимаю, что они были правы, черт возьми. Да, Белла и Беа всегда говорят то, что у них на языке, но все равно они добрые.
— Не переживай, — отмахнулась Белла. — Мы тебе…
— … поможем, — заключила Беа.
Иногда они напоминают мне парочку давно женатых старичков. Они говорят хором и беззлобно поддразнивают друг друга. Как многие давно женатые пары, они даже внешне похожи. Но это и неудивительно — Белла и Беа близняшки.
— Покажи нам дом, — заявила Белла. — Огромный какой, — добавила она.
И это действительно так. Вообще-то, я искала большую квартиру с садиком, но в результате остановилась на доме с тремя спальнями. Близнецы поразились размерам кухни, но ванная показалась им слишком маленькой.
— Но для одного человека сойдет, — примирительно сказала Беа.
Я поморщилась. Одна. Одиночка. Черт. Это я.
— Но садик что надо! — воскликнула Белла, меняя тему.
— И такая милая тихая улочка, — добавила Беа. — Грязноватая, конечно, — ляпнула она, когда мы высунулись в окно на лестничной площадке. — Но милая.
— Хоуп-стрит[2], — с горькой усмешкой проговорила я.
— Что ж, — весело произнесла Белла, — нам кажется, домик…
— … чудесный!
— Дом как дом, — пожала я плечами. — Сойдет.
Вздрогнув от боли, я вспомнила изящный дом Эда в Патни. Каменная изгородь, гостиная в лимонных тонах. Переезд к Эду тоже был нелегким, но все же приятным, ведь всего за две недели до того мы обручились. Я распаковывала вещи, и будущее представлялось свободным широким шоссе, уходящим вдаль. Но едва мы отправились в путь, как попали в аварию, и нас с позором отволокли на буксире. И вот я сижу здесь, мой брак — это уже история, а я пытаюсь заново наладить свою жизнь.
Некоторые женщины, попав в подобную ситуацию, испытывают искушение переехать подальше — в Тасманию или, скажем, на Марс. Хоть мне и хотелось держаться подальше от Эда, я подумала, что Кэмбервелл достаточно далеко. К тому же удобно ездить на работу, и район все еще относительно дешевый. Так что месяц назад я заглянула в местное агентство недвижимости и не успела глазом моргнуть, как дом номер 1 по Хоуп-стрит достался мне.
— Дом имеет общую стену с соседним, — елейным голоском произнесла женщина, агент по недвижимости. — Тихая, одинокая улочка. — Тихая и одинокая — прямо как я сейчас. — Дом пустовал несколько месяцев, — добавила она. — Но находится в прекрасном состоянии. Нужно только убраться как следует.
Когда через десять минут я увидела дом, то сразу же в него влюбилась. Внутри царила атмосфера заброшенности и обиды, стены источали разочарование и печаль. Дом стоял первым в короткой веренице особнячков с плоскими фасадами. На заднем дворе был разбит садик, наполовину выложенный камнем.
— Покупаю, — рассеянно бросила я, будто собиралась потратить двадцать монет, а не четыреста тысяч фунтов. Перевела деньги на счет строительной компании и через десять дней переехала. Видите ли, я очень нетерпелива. Замуж выскочила, будто меня гнали. И разошлась с Эдом так же быстро. И с покупкой и переездом потратила на все про все две с половиной недели.
— Разве дом тебе по карману? — спросила Белла, убирая короткие светлые волосы за ухо.
— Нет, — честно ответила я. — Не по карману.
— Зачем же ты его купила? — вмешалась Беа.
Иногда она меня утомляет.
— В голову ударило.
— Мы поможем тебе оформить интерьер, — заявила Белла, разрезая скотч ножницами.
— Можешь стать нашей первой клиенткой, — сказала Беа.
— Вы уже придумали название для своей компании? — спросила я.
— Дизайн-бюро «Двойняшка»! — хором проговорили они.
— Хмм. Оригинально, — ответила я. Близнецы только что бросили работу, чтобы открыть собственное бюро по дизайну интерьеров. Несмотря на то что у них явно не было опыта, они не сомневались, что дело выгорит.
— Нужно только иметь хорошие связи, остальное так же просто, как в снежки играть, — небрежно бросила Белла, когда они впервые поведали мне о своих планах. — Маленькая рекламка в одном из глянцевых журналов — и от клиентов отбоя не будет.
— Тебя послушать, так это легче легкого, — сказала я.
— Но рынок огромен. Ох уж эти богачи, — радостно проговорила Белла, — у них необъятные дома и отвратительный вкус.
— Тебе мы все устроим по себестоимости, — предложила Белла, распаковывая обеденный сервиз. — В ванную обязательно нужна новая сантехника…
— Стеклянная раковина, — добавила Беа.
— И джакузи, — встряла Белла.
— И разумеется, кухня ручной сборки.
— Да, от «Поггенпол», — оживленно предложила Белла.
— Нет, лучше от «Смоллбоун и Девайсез», — возразила Беа.
— «Поггенпол».
— Нет, «Смоллбоун».
— Ты всегда мне перечишь.
— Нет!
— Послушайте, я не буду заказывать все эти дорогущие штуковины, — устало вмешалась я. — У меня денег не хватит.
Близнецы продолжили спорить о достоинствах дорогих кухонь, а я открывала коробки в гостиной. Осторожно, с замершим сердцем, достала свадебную фотографию, которой швырнула в Эда во сне. Мы стояли на ступеньках городской ратуши в Челси в разноцветной дымке конфетти. Не подумайте, что я самодовольна, но вместе мы смотрелись потрясающе. Эд, шести футов трех дюймов — чуть выше меня, — с темными густыми волосами, слегка вьющимися на шее, и теплыми, нежными карими глазами. И я, зеленоглазая и огненно-рыжая.
«Ты — моя красная-распрекрасная роза», — подшучивал надо мной Эд, когда мы только познакомились. Хотя вскоре сам же и пострадал от моих шипов. Но вначале все было так чудесно, с горечью подумала я, убирая фотографию в ящик изображением вниз. У нас был не то что головокружительный роман, а настоящий торнадо, но слишком уж быстро все выдохлось. Передо мной лежали осколки нашего брака, словно выброшенные бурей на берег. Десятки свадебных подарков, на многие из которых — в отличие от нашей скоротечной совместной жизни — еще даже не кончилась гарантия. Мы решили поделить подарки, и каждый взял то, что подарили его друзья. Поэтому гавайский гриль достался Эду, а Рудольф — мне. Но Эд был не против: Руди ему никогда не нравился. Это был подарок близнецов. Мы назвали его Рудольфом Валентино[3] за молчаливость: он так и не произнес ни слова. Вообще-то, скворцов считают болтливыми, но наш нем как могила.
— Поговори с нами, Руди, — раздался голос Беллы.
— Да, скажи что-нибудь, — попросила Беа. Они пытались подзадорить его свистом и щелчками, но он
