Сторож

Пауза.

Не дает мне нож, чтобы резать хлеб!

Пауза.

А как я буду резать хлеб без ножа?

Пауза.

Это ж невозможно!

Пауза.

Мик. У тебя есть нож.

Дэвис. Чего?

Мик. У тебя есть нож.

Дэвис. Ну есть нож, конечно, есть нож, а как ты думаешь, таким можно хлеб отрезать? Это ж не хлебный нож. Им хлеб не режут. Я его подобрал где-то. Я и не помню совсем где. Я чего хочу…

Мик. Я знаю, чего ты хочешь.

Пауза.

Дэвис (поднимается и идет к газовой плите). А с плитой этой? Он говорит, она не подключена. Откуда я знаю, подключена она или нет? Я вон где, я прямо под ней сплю, я среди ночи просыпаюсь — у меня лицо чуть не в духовке, господи боже! Она прямо у меня перед лицом, откуда я знаю — может, она взорвется, когда я лежу в постели, может, она меня угробит!

Пауза.

Но он вроде и внимания не обращает, когда я говорю. Я сказал ему недавно, слышишь, я сказал ему насчет этих черных, насчет черномазых, что приходят из другого дома и пользуются уборной. Я сказал ему, что там одна грязь была, все перила были грязные, они черные были, вся уборная была черной. А он что сделал? Он за всем тут следить должен, ему нечего было сказать, у него и слова не нашлось сказать. Ему наплевать!

Пауза.

Недели две назад он сидел здесь, он тут со мной разговорился. Недели две. Такого наговорил!.. А с тех пор и слова не сказал. А тогда говорил и говорил. И не знаю, с чего это он… Не смотрел на меня, вроде и не со мной говорил, ему вообще на меня наплевать. Он сам с собой разговаривал! Ему только это и нужно. Ты вот ко мне подходишь, совета просишь… Он такого никогда не сделает. У нас с ним не получается разговора, понимаешь? Нельзя же жить в одной комнате, если совсем друг с другом не говоришь.

Пауза.

Никак я его не пойму.

Пауза.

С тобой вдвоем мы бы устроили тут как надо.

Мик (задумчиво). Да, ты прав. Слушай, что бы я сделал с этим домом.

Пауза.

Я бы из него шикарный особняк сделал. Скажем… эту комнату. Эта комната была бы кухней. Площадь подходит, окно большое, полно света. Я бы сделал… я бы сделал здесь синие с отливом, медно-красные и пергаментные квадраты из линолеума. И эти тона повторил бы на стенах. Плита, мойка — белые с черным верхом. Для шкафов, для посуды места сколько угодно. Маленький стенной буфет и большой стенной буфет, а в углу буфет-вертушка. В буфетах недостатка бы не было. А столовую сделать через площадку, слышишь? Да. Подъемные жалюзи на окнах, пробковые коврики… Стол… полированный, из тикового дерева, сервант с черными матовыми ящиками, у стульев гнутые ножки, мягкие сиденья, кресла с шерстяной кремовой обивкой… Буковый диванчик с плетеным сиденьем из морской травы, белый жаростойкий кофейный столик… белая керамика… Да. Потом спальня. Что такое спальня? Это убежище. Приют отдыха и тишины. Здесь отделка спокойная. Освещение — самое необходимое. Мебель… красное и розовое дерево. Лазурно-голубой ковер, голубые с белым легкие занавески, постельное покрывало с синими розочками на белом фоне, туалетный столик — такой, что можно делать выше-ниже, на нем пепельница, лампа с абажуром из рафии… (Садится.) Не квартира была бы, а дворец.

Дэвис. Еще бы, так и было бы.

Мик. Дворец.

Дэвис. А кто бы там жил?

Мик. Я. Мой брат и я.

Пауза.

Дэвис. А как же я?

Мик (неторопливо). Весь этот хлам здесь, он никому не нужен. Просто куча старого железа, и только. Лом. Разве из этого устроишь дом? Тут ведь никак не развернешься. Это хлам. Он его так и не смог продать, ему и двух пенсов за него не дадут.

Пауза.

Хлам.

Пауза.

Но ему как будто все равно, что я думаю, вот в чем беда. Почему бы тебе не поговорить с ним, не узнать, чего он хочет?

Дэвис. Мне?

Мик. Да. Ты же его друг.

Дэвис. Никакой он мне не друг.

Мик. Но ведь ты живешь с ним в одной комнате, верно?

Дэвис. Никакой он мне не друг. Его и не разберешь никогда. То есть я хочу сказать, что с таким, как ты, все ясно…

Мик смотрит на него.

То есть ты себе на уме, я и не говорю, что ты не себе на уме, это каждый видит. Может, ты и чудишь по-своему, так ведь все мы такие, а у него всё по-другому. То есть с тобой, по крайней мере, с тобой ясно, что ты…

Мик. Прямой.

Дэвис. Точно, прямой.

Мик. Да.

Дэвис. А вот он, у него никогда не поймешь, что он еще выкинет.

Мик. Угу.

Дэвис. Он же бесчувственный!

Пауза.

Понимаешь, мне нужны часы! Мне нужны часы, чтобы показывали время! Как я могу узнать время без часов? Я не могу! Я сказал ему, слушай, вот бы сюда часы, чтобы я знал, который час! То есть, если знаешь время, чувствуешь себя свободно, понимаешь? А так, что мне надо делать? На улицу выйду — на часы посмотрю, а потом надо не забыть, когда я уже дома. Но так ведь нельзя, то есть стоит пять минут здесь побыть, и я уже забыл. Забыл, который час!

Ходит по комнате.

Потом, смотри. Если я нездоров и днем полежу, откуда мне знать, когда я проснусь, пора ли пить чай! Еще, понимаешь, ничего, когда приходишь. На углу есть часы, и, когда я вхожу в дом, я знаю, который час. Но когда вошел! Когда я уже здесь! Тогда у меня и понятия нет, сколько времени.

Пауза.

Нет, что мне нужно, так это часы… здесь, в комнате, тогда я, может, еще продержусь. Но он мне ничего не дает.

Садится на стул.

Будит меня! Он меня будит посреди ночи! Говорит, что я бормочу! Я тебе говорю, я уже было на днях решил все ему высказать!

Мик. Он не дает тебе спать?