Последний явился сюда по приказанию Перо де Фарии, чтобы заключить некоторые сделки с королем, получить от него подтверждение мирного договора, который у него был с Малаккой, отблагодарить его за доброе отношение к посещающим его страну португальцам, а также выполнить кое-какие поручения, выдержанные в том же духе доброй дружбы, особенно важной в ту пору для успешного ведения нашей торговли, ибо, по правде, это и являлось в данном случае главным. Цели эти преследовались, впрочем, не явно: посещению Антонио де Фарии была придана видимость посольства — он вез послание королю и подарок из драгоценных камней, исходивший якобы от его величества короля Португалии и взятый комендантом из казны, как водится в тех местах.

Самым же главным для Антонио де Фарии было продать на десять или двенадцать тысяч крузадо индийских тканей, которые ему дали в Малакке, но сбыть их оказалось невозможно, так как на них не нашлось ни одного покупателя. Отчаявшись пристроить их в Патане, он решил перезимовать в этом порту, пока не найдет выхода из положения. Тут кое-кто из старожилов посоветовал ему отвезти свой товар примерно на сотню легуа севернее, в Лугор, город на побережье Сиамского королевства, большой и богатый порт, куда заходят на джонках множество купцов с острова Ява, а также из портов Лаве, Танжампура, Жапары, Демы, Панаруки, Сидайо, Пасарвана {132}, Солора и Борнео, охотно обменивающих на такой товар золото и драгоценные камни.

Антонио де Фариа решил последовать этому совету. Он заказал в Патане судно для перевозки своего товара, ибо фуста, на которой он прибыл, не годилась для этого, и выбрал себе в факторы некого Кристована Борральо, человека в торговых делах весьма сведущего; вместе с ним отправилось еще шестнадцать солдат и купцов со своим добром, полагавших продать и то, что они туда везут, и то, что они оттуда вывезут, вшестеро, а то и всемеро дороже покупной цены; в числе этих шестнадцати оказался и я, горемычный.

Отплыв из Патане в субботу утром и идя с попутным ветром все время вдоль берега, мы утром в четверг на следующей неделе прибыли в гавань Лугор. Там мы стали на якорь в устье реки и целый день потратили на то, чтобы самым подробным образом разузнать, как обстоит дело с торговлей и с личной безопасностью купцов. Известия, которые мы получили, оказались весьма отрадными, и мы решили, что сможем выручить за наши товары шестерную прибыль; кроме этого, мы узнали, что безопасность всех купцов обеспечена, ибо им согласно королевскому указу дано право беспошлинно торговать весь сентябрь месяц, так как месяц этот является месяцем, когда на поклон к королю Сиама являются вассальные короли.

Должен вам сообщить для ясности, что все это побережье Малайи и внутренние земли находятся под властью великого короля, который в знак того, что он властвует над всеми другими королями, зовется прешау салеу {133}, император всего Сорнау, то есть разделенной на тринадцать королевств области, которую мы в просторечии называем Сиамом. Королю этому подвластны и ежегодно платят дань четырнадцать меньших королей. Последние, согласно древнему обычаю, должны были лично являться в город Одиа, столицу этой империи Сорнау и королевства Сиам, привозить свою дань и совершать ритуал поклонения, заключавшийся в том, что они целовали короткий и широкий меч, который висел у императора на поясе. Но так как город этот находится в пятидесяти легуа в глубь страны, этим четырнадцати королям приходилось нередко оставаться в столице всю зиму, что связано было для них с большими расходами, поэтому они составили королю Сиама или прешау соответственное прошение, и последний почел за благо заменить эти вассальные обязанности другими менее обременительными. Он повелел, чтобы отныне в Лугоре находился вице-король, называемый на их языке пойо, которому эти четырнадцать королей и должны были лично свидетельствовать свою преданность, но всего лишь раз в три года, а дань выплачивать не раз в год, а сразу за три года, и что в тот месяц, когда они приезжают поклониться ему, они могут беспошлинно торговать, равно как и все прочие купцы, зашедшие в гавань, как местные жители, так и иностранцы. А поскольку время, когда мы пришли в Лугор, оказалось месяцем беспошлинной торговли, купцов со всех стран прибыло столько, что, как говорили, в гавани собралось более полутора тысяч судов с бесконечным количеством самых богатых товаров. Все это мы узнали, когда стали на якорь в устье реки, и известия эти нас исполнили радости и ликования; мы решили, что войдем в гавань, как только подымется бриз.

Но несчастной судьбе нашей угодно было, чтобы за прегрешения наши мы так и не воспользовались этими столь вожделенными благами, ибо: когда было уже около десяти часов и наступило время обедать, а якорный канат у нас уже стоял панер, так как сразу после обеда мы должны были сняться, на реке появилась очень большая джонка под одним фоком и бизанью. Поравнявшись с нами, она стала на якорь неподалеку от нас, перехватив у нас ветер. Пока она так стояла, оттуда успели разглядеть, что мы португальцы, что нас немного, а судно наше очень маленькое, — после чего они потравили свой якорный канат и направились в нашу сторону, а когда поравнялись правым бортом с нашим носом, бросили к нам на судно два абордажных крюка, прикрепленных к двум длинным железным цепям, и притянули к себе. И так как их судно было весьма тяжелое, а наше очень легкое, мы оказались под его носовыми клюзами.

В это мгновение из-под навеса, под которым они до поры до времени скрывались, выскочили от семидесяти до восьмидесяти мусульман, среди которых было несколько турок. Они издали оглушительный крик и начали засыпать нас таким количеством камней, копий и прочего метательного оружия, что можно было принять их за ливень небесный. Не успели мы оглянуться, как из шестнадцати португальцев четырнадцать вместе с тридцатью шестью гребцами и матросами было убито наповал. Мы четверо, оставшиеся в живых, бросились в море, где один из нас тут же утонул, а мы трое, все, покрытые ссадинами, доплыли до берега и, выбравшись из ила, в котором увязали по пояс, скрылись в зарослях кустарника.

Мусульмане с джонки, спустившись на наше судно, прикончили шесть или семь мосо {134}, лежавших на верхней палубе, не пощадив ни одного из них. Перебросив в джонку с величайшей поспешностью все товары, которые они обнаружили на нашем судне, пробили ему борт и отправили на дно. После чего, выбрав якорь и цепи с абордажными крюками, поспешили уйти под парусами, так как опасались быть опознанными.

Глава XXXVII

О том, что произошло с нами тремя, после того как мы выбрались на берег

Мы трое, пережившие это несчастие, увидев, как мы изранены и беспомощны, принялись горько плакать и бить себя по лицу, словно потерявшие рассудок и приведенные в совершенное отчаяние от всего того, чему нам пришлось стать свидетелями каких-нибудь полчаса назад; и таким вот образом мы провели остаток этого злополучного дня.

Убедившись, что почва на берегу тонкая и здесь много всяких ящеров и змей, мы решили, что самое мудрое переждать на месте эту ночь, каковую мы провели, погрузившись по шею в ил. На другой день, когда рассвело, мы пробрались вдоль реки до небольшой бухты, которую не решились переплыть, так как она была очень глубокой и в ней было большое количество ящеров; так мы провели в превеликих мучениях еще одну ночь, за которой последовало еще пять дней, причем мы не могли двинуться ни вперед, ни назад, так как были со всех сторон окружены болотами, заросшими высоким тростником. В это время погиб один из наших товарищей по имени Бастиан Анрикес, человек весьма почтенный и богатый, потерявший на ланчаре восемь тысяч крузадо. Уцелевшим, то есть Кристовану Борральо и мне, осталось только оплакивать на берегу реки дурно похороненного покойника; к этому времени мы уже так ослабели, что едва могли вымолвить слово, и решили, что и сами мы здесь кончимся через несколько часов.

На следующий день, седьмой после нашего несчастья, почти уже на закате мы увидели, что вверх по реке подымается на веслах баркас, груженный солью. Когда он поравнялся с нами, мы бросились на колени и стали умолять гребцов взять нас с собой. Они на мгновенье остановились и с удивлением смотрели, как мы стоим на коленях и воздеваем руки к небу, словно произнося молитву; ничего нам не ответив, они снова было взялись за весла, но мы стали громко кричать и, обливаясь слезами, умолять, чтобы они не бросали нас здесь на погибель.

Вы читаете Странствия
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату