планетой могла быть только Земля…
Гордей проснулся от собственного стона.
Уселся на скомканной постели, тяжело дыша, весь мокрый от холодного болезненного пота.
Он все вспомнил.
Если только это не было кошмаром…
О, если бы это был просто ночной кошмар, болезненная вспышка раздраженного сознания! Если бы это был просто психоз, бред, сумасшествие…
Но как же так получилось? Он давным-давно должен был быть мертв. Ведь это так просто: изо всех сил сжать зубы – и все…
Неужели… Неужели Нейла подвела его? Нет, этого просто не может быть… Но ведь что-то произошло?! Он все еще жив и он помнит…
Помнит…
Сердце зашлось в неровном, отчаянном стуке. Новая волна ужаса окатила его, чья-то мерзкая холодная рука сжала горло, мешая дышать.
Значит, вместо «милосердного» лишения памяти, и даже вместо отчаянной помощи в быстрой и легкой смерти, он получил от подруги нечто совсем неожиданное – то, что, не убив его, в то же время свело «на нет» последнюю возможность избавления от мук. То есть от собственной памяти.
Ведь смерти не страшно смотреть в лицо, когда ты не догадываешься, что это – Смерть.
И теперь он здесь, в аду, самом страшном месте среди миров.
В огромном, бурлящем агонизирующей жизнью хосписе.
В закрытой ото всех зоне Вселенной.
В лепрозории.
На планете-вампире, быстро высасывающей из человека жизнь.
На проклятой древними планете Земля.
И теперь он здесь гниет заживо и, самое страшное – осознает это!
Как же вышло, что не сработала ни программа милосердного очищения памяти, ни тем более – смертельная микрокапсула, подаренная последним поцелуем Нейлы?..
Прислушался к собственным ощущениям. Он знал, что процессы разложения уже вовсю принялись за него. Что жуткие болезни проникают вглубь тела, а местная атмосфера, разъедая его, все быстрей и быстрее быстро отсчитывает последние годы…
Ведь здесь, на Земле не живут долго. Максимум – лет восемьдесят по местным меркам. Сто – если повезет. И умирают здесь от самых жутких болезней, какие может себе вообразить житель Конгломерата.
А ведь там, в любом из сотен миров, даже он, рожденный волею Всевидящего Сервера с печатью самой низшей, Грязной, или как официально выражались, Темной Линии, на судьбе, мог рассчитывать как минимум на тысячу местных лет жизни, избавление от болезней и легкую смерть – когда будет исчерпан лимит времени, отведенный для людей его сорта…
Да, здесь истинное царство смерти.
Здесь люди без устали убивают друг друга. Говорят, убивают тысячами, может даже – миллионами. Здесь никогда не прекращаются войны – будто эти несчастные стремятся как можно быстрее прекратить свои страдания. Здесь могут убить в любую минуту каждого – просто, за какую-нибудь вещь, за деньги…
И он слышал – хотя, наверное, это просто досужие россказни – будто земляне сами с легкостью расстаются с собственной жизнью, обрывая ее нарочно в самом начале, даже не познав и части палитры ее смыслов и значений! И никто здесь не поможет в быстром и легком Уходе. Иногда они убивают сами себя невероятными, зверскими способами, а иногда – еще и забирая с собою множество жизней чужих…
Необъяснимо… Но как вообще можно объяснить сущность Ада?!
Ведь здесь именно Ад. И он, Гордей, прекрасно понимает это.
Только люди, живущие на этой планете, никак не желают понять очевидного. Может, потому, что никто их об этом не информирует?..
…Гордей болезненно сжал и разжал веки. Огляделся. Его постель – у брезентовой стенки палатки. Да, он знает, что это такое. Это – палатка. А рядом – несколько таких же походных армейских коек…
Стоп. Что же это все означает? Почему он так странно искажает собственное имя, мысленно произнося его – «Гордей»? Гор… Дэй…
И тут он окончательно вспомнил ВСЕ.
И зарычал от тоски и боли.
На соседней койке, недовольно кряхтя и скрипя ржавыми пружинами, заворочался белобрысый здоровенный детина. Это Митя. Нет, этот не проснется, хоть взрывпакет ему под койку засунь…
Митя… Землянин. Отверженный. Краткоживущий. Недочеловек, который по странному стечению обстоятельств стал одним из лучших его друзей.
Странное здесь, на Земле, представление о дружбе. Очень странное. Как можно считать другом человека, которого знаешь всего один миг – какие-то несколько десятков оборотов планеты вокруг своей оси… Нет, в его мире такое немыслимо. Друг – это тот, кто прошел с тобой через столетия, с кем ты познал хотя бы один переход через Ступень, определяющую развитие духа – а ведь и такой переход случается далеко не со всеми. Земляне видимо тоже туманно понимают это: не зря ведь у них есть поговорка по поводу пуда соли, который надо съесть вместе с приятелем. Но все равно, все здесь несется слишком быстро – к своему неизбежному и жестокому концу.
На плечо легла тяжелая ладонь. Гор оглянулся и увидел сонную, небритую физиономию Михея, взводного сержанта.
– Не спится, брат? Хочешь?
Михей протянул помятую фляжку.
Гор покачал головой.
– Ну, смотри, стрессы запускать нельзя, – покачал головой Михей. – После вчерашнего мы еще долго будем по ночам кричать…
– Кроме Мити, – глухо усмехнулся Гор. – Ему-то все нипочем…
– Ну, да, – Михей хохотнул, отхлебнул из фляжки. – Да ведь и за тобой особой сентиментальности я раньше не замечал…
Михей. Он не просто друг. Он – кровный брат. Тот, кто спас его от неминуемой гибели в коварной «зеленке», когда за него уже вовсю принялись небритые крепыши с зазубренными ножами – его явно хотели порезать на шаурму. Михей прыгнул прямо в эту свирепую толпу – с растопыренной ладонью перед собой, в которой подпрыгивала оставшаяся без чеки граната. Выглядело все очень убедительно: эти кровожадные ребята были не робкого десятка, но предпочли броситься в стороны. И выигранные секунды были обменяны на ничего не стоящую жизнь Гора.
Это не просто риск. Это почти что самоубийство…
Во имя спасения его – Гора – жизни… Значит, эти краткоживущие тоже ценят жизнь? Как все странно. Странно и страшно…
Но еще вчера он не считал все это странным. Он был таким, как все – краткоживущим, всего лишь одним из них.
Гор посмотрел на Михея дикими глазами.
– Я ведь стрелял в людей, – пробормотал он. – Целился – и стрелял…
– И попадал, что характерно, – добавил Михей. – Что, с тобой, Гордей? Приснилось что-то?
– Меня зовут Гор, – стараясь говорить размеренно, произнес Гор. – Гор Дэй.
– Ну, – кивнул Михей и снова хлебнул своего пойла из фляги. – Это мы знаем, так же, как и твою фамилию…
– Дэй – это и есть моя фамилия, – упрямо продолжал Гор. – Правильнее – родовое имя…
– Как скажешь, Гордей, – согласился Михей. – Главное – постарайся уснуть. А то ведь завтра нам…
Михей странно хихикнул.
– …снова, может, придется стрелять в людей. И лучше бы нам попадать точнее. Чтобы они потом
