Во время этого сражения, которое продолжалось два дня, партизаны могли противопоставить большому количеству оружия 10-тысячной армии Батисты только 200 исправных винтовок. Соотношение сил было примерно 1 к 15 в пользу противника, вооруженного самолетами, танками и минометами. И хотя повстанцы были вынуждены оставить поселок, в течение последующих двух с половиной месяцев жестоких боев батистовская армия сломала себе хребет. Правда, она не была еще побеждена, и боевые действия продолжались. За указанный период в руки партизан попало 600 единиц различного оружия, в том числе один танк, 12 минометов, столько же тяжелых пулеметов, более 20 ручных пулеметов, в плен было взято 450 человек, которые позднее были переданы Красному Кресту[109] .
Терпевшие поражения в Сьерра-Маэстре полиция и войска диктатора стали усиливать террор в городах страны. В Сантьяго полицейские убили в июле 1957 года соратника Фиделя Франка Паиса и его брата Хосуэ. Преданные Батисте войска жестоко подавили восстание моряков военно-морской базы в г. Сьенфуэгосе, беспощадно расправлялись батистовские спецслужбы с участниками подпольных организаций — «26 июля», Народно-социалистической партии и др.
Спустя почти десять лет после победы Фидель Кастро самокритично признает:
«Элементарная справедливость требует отметить: характер нашей борьбы и то, что она началась на Сьерра-Маэстре и что, в конечном счете, решающие бои вели партизанские силы, привели к тому, что в течение длительного периода почти все внимание, все признание... концентрировалось на партизанском движении в горах... это привело, в известной степени, к затушевыванию роли участников подпольного движения; роли и героизма тысяч молодых людей, отдавших жизнь и боровшихся в исключительно тяжелых условиях. Необходимо также указать и на тот факт, что в истории нашего революционного движения... не было вначале большой ясности о роли партизанского движения и роли подпольной борьбы. Даже многие революционеры считали,.. что не партизанское движение, а всеобщее восстание привело бы к свержению диктатуры... Лично мы ориентировались на победу партизанского движения, но если бы произошло так, что до того, как партизанское движение развилось в достаточной степени, чтобы нанести поражение армии, возникло бы сильное массовое движение и народное восстание победило в одном из городов, мы были готовы... немедленно оказать такому движению поддержку и принять в нем участие... В революционном процессе могли иметь место разные альтернативы и что просто следовало быть готовыми использовать любую из них»[110]. (
Не сумев сломить народ террором, Батиста не погнушался самым подлым средством: назначил награду за голову Фиделя Кастро. Во всех населенных пунктах провинции Ориенте были распространены объявления, в которых каждый, сообщивший сведения о «мятежных группах» под командованием Фиделя и Рауля Кастро, Че Гевары или других их групп, получит вознаграждение не менее 5 тысяч песо (песо в то время приравнивался к одному доллару США. —
Анализируя и сравнивая итоги борьбы революционеров в городах и партизан, Гевара, будучи, как и Фидель, сторонником использования всех форм борьбы, приходит к выводу, что партизанская форма народной борьбы с деспотическим режимом является наиболее действенной и характеризуется меньшими жертвами для народа. «В то время как потери партизан были незначительны, — пишет он, — в городах гибли не только профессиональные революционеры, но и рядовые борцы и гражданское население, что объяснялось большой уязвимостью городских организаций во время репрессий, чинимых диктатурой»[112]. (
Войска Батисты не смогли покорить Сьерра-Маэстру. Но вскоре страна узнала, что их постигла такая же участь и в отношении второго фронта под командованием Рауля Кастро, который действовал в долине. Во второй половине 1958 года повстанцы там уже контролировали территорию в 12 тысяч квадратных километров (на северо-востоке провинции Ориенте). На этой земле создавался революционный порядок, работали 200 школ и 300 подготовительных классов (невиданная ранее форма обучения в этих краях) для дошкольников, взимались налоги, имелись своя радиостанция и телефонная сеть, были сооружены семь взлетно-посадочных площадок, 12 госпиталей, действовали революционные суды, выходила газета, осуществлялась самая первая аграрная реформа[113].
После разгрома полков, наступавших на Сьерра-Маэстру, командование Повстанческой армии приняло решение продвигаться в направлении центральной провинции страны — Лас-Вильяс (с центром в г. Санта-Клара). Выполнять эту директиву было поручено колонне под командованием Че Гевары, недавно получившего высшее звание в упомянутой армии — команданте (теперь он был приравнен в звании к самому Фиделю!).
В качестве первоочередных задач Че было предписано постоянно блокировать дороги, связывавшие противоположные части острова и проходившие через Гавану, установить контакты со всеми политическими группировками, действовавшими в горных массивах этого района (там находится второй по значению горный хребет Кубы — Эскамбрай). Гевара наделялся также широкими полномочиями по созданию военной администрации в контролируемом его колонной районе.
И сразу же, как по команде, на геваровцев навалились горой трудности и непредвиденные обстоятельства. Свой путь колонна начала 30 августа, а уже 1 сентября сильный циклон (необычно ранний для острова) сделал непроходимыми все проселочные дороги. Двигаться же на машинах по единственному в этой зоне Центральному шоссе Гавана — Санта-Клара — Сантьяго было крайне рискованно из-за возможных налетов авиации. Поэтому бойцы, шли нагруженные большим количеством боеприпасов, в частности тащили на себе противотанковый гранатомет с 40 снарядами и все необходимое для длительного перехода и быстрой разбивки лагеря.
Вот что сообщал Че Фиделю Кастро в письме 8 сентября:
«Фидель, пишу тебе с равнины, над нами нет самолетов и относительно немного москитов. Приходится так спешить, что нет даже времени, чтобы досыта поесть. Хочу коротко рассказать все по порядку.
Выступили мы в ночь на 31 августа, имея при себе четырех лошадей. Ехать на машинах не представлялось возможным из-за отсутствия бензина и, кроме того, остерегались засады в районе Хибакоа. Но правительственных войск там не оказалось, и мы спокойно миновали этот населенный пункт. Однако пройти больше десяти километров нам не удалось: усталость в конце концов свалила нас, и мы остановились на ночлег, выбрав для этого небольшую ровную площадку в горах по другую сторону от дороги. Считаю, что следует иметь постоянно в районе Хибакоа взвод наших людей. Это позволило бы наладить дело со снабжением в районе, по которому идем.
1 сентября пересекли дорогу и раздобыли три автомашины, которые у нас постоянно ломались, пока мы добрались до одной местной усадьбы... Здесь пришлось провести весь день, так как надвигался ураган. К нам подошли на близкое расстояние человек 40 из состава «сельской гвардии» (полиция в сельской местности, набиравшаяся из местных жителей —
Переждав немного, мы продолжили путь на автомашинах. Их тянули на буксире раздобытые нами четыре трактора. Но на следующий день по причине бездорожья от них пришлось отказаться и идти пешком. К наступлению ночи мы дошли до берегов реки Кауто. Из-за сильного разлива переправиться через нее в ту же ночь мы не смогли, а сделали это на следующий день, причем с большим трудом и потратив на это около восьми часов. Затем мы двинулись по разведанной нами проселочной дороге. Остались без лошадей, но надеемся достать их по дороге и прибыть в назначенный район. Сколько уйдет на это времени — точно сказать нельзя из-за постоянно возникающих трудностей на этих дьявольских дорогах. Постараюсь и дальше информировать тебя о ходе нашего дальнейшего продвижения, а заодно сообщать о местных жителях, которые могут пригодиться...
Пока все. Крепко обнимаю всех, кто остался там, в горах, которые отсюда уже едва вырисовываются на горизонте»[114].
