– Немедленно поезжайте на аэродром, найдите отца и ни на шаг от него не отходите. Вы меня поняли?
– Да.
– Что же вы медлите?
– А сумки?
– Я сам занесу. – Он поставил авоську на землю, достал из кармана металлический патрончик и протянул Юле. – На всякий случай. Это нитроглицерин.
Тревога врача передалась Юле мгновенно. Она зажала в кулаке лекарство и, забыв о Булатове, о покупках, метнулась к стоянке такси. Слава богу, время было не пиковое и у тротуара под шашечной вывеской стояло несколько машин.
Булатов, конечно, прав, и Юля удивилась не его проницательности, а своей беспечности. Как она сама не почувствовала, что в такой день должна быть рядом с отцом? Он-то всегда безошибочно угадывал ее душевные прихоти, чувствовал их за тысячи километров.
Юля только теперь поняла, как непросто командиру авиационного полка отлучаться из части хотя бы на день. А Чиж прилетел с далекого Севера специально для того, чтобы отвести Юлю «первый раз в первый класс». С какой гордостью шагала она рядом с ним, крепко держась за руку. Соображала, что на нее многие подружки смотрят с завистью, ревниво оценивала других отцов и, не обнаружив больше ни у кого Золотой Звезды на груди, пренебрежительно задирала нос.
После уроков отец ее встретил, и они поехали в ЦПКиО на Кировские острова. По дороге Чиж рассказывал Юле о родителях мальчиков и девочек, с которыми она сегодня впервые села за парту. И выходило, что не только у нее отец Герой, но и у всех учеников тоже героические папы и мамы. Один бороздит океаны, сутками не смыкая глаз, другой – самый главный печатник в типографии, где рождаются удивительные детские книжки, бабушка большеглазой худенькой Тани во время войны спасла сто пятьдесят раненых бойцов, а мама хмурого Ванюши работает на «Красном треугольнике», выполняет каждый год два плана, она депутат Верховного Совета.
– А еще обрати внимание, – говорил Чиж, – на девочку с голубым бантом. У нее папа – народный артист республики, снимается в кино. Его во всем мире знают, но дочь ведет себя очень скромно. Умная девочка, понимает, что это заслуги ее отца, а не ее личные.
Юля сообразила, к чему ей отец рассказал все это.
– Вокруг нас, дружок мой, живут удивительные люди. И чем больше мы будем знать о них, тем жизнь наша будет красивее, тем сами будем лучше.
Помолчав, он взял Юлино лицо в обе ладони и посмотрел ей в глаза:
– Мой фронтовой товарищ Филимон Качев говорил: «Хочешь быть богатым – живи для других. Человек, живущий только для себя, сам себя обкрадывает». Запомни это.
Она запомнила.
В седьмом классе Юля стала победителем на районном конкурсе юных знатоков Ленинграда. Это было трудное восхождение. Отцу она написала, что победу завоевала благодаря ему и главный экзамен у нее впереди. «С нетерпением жду встречи».
И Чиж почувствовал, сколь велико ее нетерпение. Прибыв через несколько дней в Ленинград на служебное совещание, он попросил у командующего разрешения побыть два дня с дочерью. Разговаривал Чиж с командующим по телефону из дома, и Юля видела, как ему трудно было произносить слова просьбы. Когда разговор закончился, отец облегченно вздохнул, вытер платком взмокший лоб и устало плюхнулся на диван. Словно после очень тяжелого полета.
Был сентябрь. С неба высевалась водяная пыль. Уныло гасли краски осени. Улицы Ленинграда, несмотря на воскресный день, были по-будничному скучны. Редкие пешеходы кутались в плащи и почти не высовывались из-под зонтов. Город казался монотонно серым. Но Юля видела его солнечным, музыкальным, торжественным. Таким преподносила и отцу.
Они обедали в недавно открытом экзотическом ресторанчике «Кронверк», устроенном на старом паруснике. Сквозь круглые иллюминаторы был виден тусклый блеск Петропавловского шпиля, крутые, поросшие цепким кустарником стены крепости, простор Невы. Юля устала, у нее охрип голос, но она еще не выговорилась.
– Отдохни, – попросил Чиж. – Я должен переварить хоть частичку рассказанного. – Помолчав, он искренне признался: – Не ожидал. Честное слово, не ожидал. Удивила! Заново влюбился в Ленинград.
Он щелкнул Юлю по носу и весело похвалил:
– Молодец!
Этот щелчок был для нее высшей наградой. Признанием!
В день этой встречи с отцом Юля как бы повзрослела на несколько лет. Она почувствовала свою значимость, ощутила миг самоутверждения. И лишь много лет спустя разобралась, насколько проницателен был отец, когда перед отъездом сказал ей:
– Знать свой город – мало. Ты должна понять его.
Вначале она эти слова пропустила мимо ушей. Чуть позже вспомнила. Потом попробовала раскопать смысл. Стала задумываться над словами отца все чаще и чаще и наконец пришла к выводу, что не доросла до этого смысла.
«Если сама пришла к такому выводу, – писал в ответ на Юлино признание Чиж, – значит взрослеешь».
И этих слов Юля не поняла до конца. Только почувствовала, что у нее начисто пропала охота выставляться со своими вызубренными знаниями. Стало неудобно слушать похвалы в свой адрес, думать о себе с удовлетворением и гордиться собой. Чувство превосходства перед другими учениками растаяло, как иней на стекле.
– Вот и приехали на ваш аэродром, – сказал таксист, притормаживая у железных ворот.
