осторожненько привернул вздрагивающий кран, но ровной струи не получилось. Кран свистел, трясся со страшным ревом, передавая вибрацию на весь водопровод.
– А-а, чикаться тут, – сказал Муравко и крутанул вентиль до отказа влево. Брызги обдали его обнаженный торс, спортивные брюки. Он был один в умывальной комнате, поэтому плескался без оглядки…
За время командировки на тумбочке Муравко выросла горка газет и журналов. В первый вечер он жадно перелистал «Литературную газету», перечитал все шестнадцатые страницы. «Красную звезду» сразу отложил в сторону, ее он там читал ежедневно. А вот «Авиацию и космонавтику» приготовил, как говорится, на закуску. «Новый мир» начал публикацию очередного романа. Это на потом, на более свободное время.
Соседи по комнате, два лейтенанта из батальона обслуживания, весь вечер играли в шахматы. Комендант общежития снова предлагал Муравко переселиться в комнату к летчикам – дескать, у вас одни интересы, но он отказался. Ему нравилось здесь. И были тому три причины: во-первых, из окна он видел городскую башню с часами, во-вторых, к нему никто не приставал, если он этого не хотел, в-третьих, в комнате никто не курил, хотя оба лейтенанта были курящими. Коллеги по ремеслу считаться бы с ним не стали.
Растираясь полотенцем, Муравко прикидывал распорядок на вечер. И в Доме офицеров, и в городском кинотеатре шли фильмы, которые он успел посмотреть в командировке. Махнуть бы в Ленинград, но уже поздно, ушел последний поезд. К тому же к Волкову надо за разрешением обращаться.
Пока Муравко одевался, принесли местные газеты. Одну из них он развернул, посмотрел, чем сегодня может порадовать телевидение. И вдруг его глаз остановился на заголовке «Дела сердечные».
– Вот это да! – невольно вырвалось у Муравко восторженное восклицание. В заметке рассказывалось о молодом кандидате наук Олеге Булатове, удостоенном комсомольской премии.
– Ну, Барабашкин, держись…
Электрическая бритва заскользила по вздутым щекам Муравко в два раза быстрее. От вялой неопределенности не осталось следа. Теперь у него была цель, и нетерпеливое стремление к ней подхлестывало.
С Булатовым их свел два года назад нелепый случай. Катаясь воскресным утром на лыжах, Муравко вышел к озеру, которое одним берегом упиралось в городской парк, другим уходило далеко к лесу. Зима давно сковала его водную гладь, припорошила снегом. Пересекая озеро напрямую, Муравко надеялся быстрее попасть к общежитию.
Шел он накатистым шагом и уже был близок к цели, но недалеко от берега его окликнули. Муравко повернулся на голос и увидел в проруби купающегося «моржа».
– Извините, пожалуйста, – выбивая мелкую дробь зубами, сказал «морж», – мне нужна помощь.
Муравко подъехал к проруби, подал руку.
– Я купался, но у меня кто-то украл одежду, – сказал тот.
– Сколько же вы тут сидите?
– Не знаю. Минут двадцать, наверное. Часы украли.
– Надо бежать, замерзнете.
– В проруби теплее, – продолжал он выбивать дрожь. – На воздухе замерзну. Ветер.
– Ах, черт! – Муравко оглянулся по сторонам, но кругом было пустынно, лишь реденькая поземка неслась над озерной гладью. – Вылазьте, поделимся.
Он быстро снял шерстяной свитер и подал незадачливому «моржу». Тот сел на край проруби и начал застывшими руками натягивать его на мокрое посиневшее тело. От одного его вида у Муравко свело скулы. Зябкая дрожь прошла между лопатками. Он торопливо отстегнул лыжи, снял ботинки, шерстяные носки. Бросил их к проруби и на мгновение растерялся. Под спортивными брюками были голубые трикотажные кальсоны. Что лучше – отдать пострадавшему брюки или?.. «Ладно, – решил он, – лыжнику кальсоны сойдут за спортивное трико».
Вся эта операция с дележкой одежды заняла не больше трех минут, но Муравко успел застыть. «А как же ему, бедняге?» – подумал он и, загнав одетые на босую ногу ботинки в скобы лыжных креплений, скомандовал:
– За мной, бегом марш!
Как только они выскочили на дорогу, пострадавший обогнал Муравко и сказал:
– Поедем ко мне, на Садовую.
Муравко хотел возразить – на Садовой был дом, заселенный летчиками полка, там жили Чиж, Волков, Новиков – все командование. Уж они-то отличат летные кальсоны от спортивного трико. Но, взглянув на посиневшего «моржа», он понял: его ни повернуть, ни остановить не удастся.
Хорошо, хоть квартира на первом этаже. Сняв лыжи, Муравко вбежал в подъезд. Ключи у «моржа», естественно, тоже пропали, и дверь пришлось высадить ударом ноги. Хилая филеночка треснула, как спичечный коробок. Вверху, на лестнице кто-то хихикнул. Муравко стыдливо нырнул в темный коридор квартиры.
– Надо вызвать врача, – сказал он.
– Я сам врач. Булатов. Олег. В гарнизонном госпитале работаю.
– Николай.
– Раздевайся, спиртом разотру. И внутрь надо.
– Тебя надо спасать.
– Потом, – согласился Олег. – Я покажу методу.
