гараже, пока я не завела отдельного счета в банке. Для этого мне пришлось поработать: нужно было расшатать кирпич, аккуратно вытащить его из стены, отпилить половину, а вторую вставить на прежнее место. Конечно, пространства немного — всего лишь в половину кирпича. С банкнотами за ней, ясное дело. Но сейчас денежки находятся в более надежном месте. «Знал бы кто, куда может завести эта мерзость!» — думала я, складывая пополам записки и фотографии, чтобы они поместились в тайник.
И тут вернулся Эрнесто. Я спряталась за своим автомобилем, так что он меня не увидел. Мне показалось, что это будет слишком, если он выйдет из машины и встретит меня там, в гараже. Может подумать, что за ним следят. Пусть лучше пройдет немного времени, прежде чем он мне все расскажет. Налить ему виски, немного приласкать, если потребуется. Не знаю… Для того чтобы настроить его на нужный лад. А потом мы поговорим, и нам обоим станет легче. Эрнесто вышел из гаража, и я выждала некоторое время, чтобы он успел подняться по лестнице. Я прекрасно знала, что мне нужно сделать: пойти на кухню и подогреть немного молока. А затем подняться наверх и сказать ему: «Дорогой, мне не спалось. У тебя все хорошо?»
Выходя из гаража, я взглянула на машину Эрнесто. Она была в грязи по самые стекла. Стало ясно, что какое-то время мне придется думать за двоих.
6
Ксерокопия испанской статьи по криминалистике, найденная на прикроватном столике Инес Перейры. Заметки, сделанные на полях и внизу страницы указаны в скобках.
Почва на том участке, где было совершено преступление, — то, с чего начинают свою работу эксперты-криминалисты. Так как образцы почвы могут не совпадать между собой, эксперты при проведении анализа постоянно берут новые образцы с места преступления. Сегодня криминалистика располагает высокоточной техникой, позволяющей определить, остались ли почвенные микрочастицы-наслоения на одежде или на дне автомобиля подозреваемого.
Также возможно действовать по обратному принципу. Если имеется подозреваемый, но до сих пор неизвестно место, в котором произошло преступление, то с помощью микроскопического анализа его одежды, его автомобиля, его жилища или его места работы возможно определить район или конкретное место, где находится труп, если речь идет об убийстве.
Проверка автомобиля имеет решающее значение. Исследуются бамперы и кузов. Если почвенные наслоения на их поверхности совпадают с образцами почвы, взятыми с места преступления, то у агентов и криминалистов появляется решающая улика.
Следующим объектом исследования экспертов являются следы ног или отпечатки покрышек автомобиля. Для снятия следов и их дальнейшего исследования используется метод, схожий с тем, при помощи которого стоматологи изготавливают слепки челюсти. В случае, если след автомобильных покрышек является важной уликой, эксперты по его размеру и четкости могут определить модель, марку и размер участвовавшего в этом деле автомобиля. В случае, если покрышка была повреждена, автомобиль можно определить гораздо точнее, так как стандартный заводской рисунок протектора в данном случае приобретает уникальные особенности.
Также исследуются следы ног на месте преступления. Как минимум возможно определить размер обуви. Но также, ввиду большого разнообразия моделей, существующих сегодня на рынке, вполне вероятно, что эксперту-криминалисту удастся выяснить марку обуви того или тех, кто был на месте преступления. Более того, эксперты могут определить особенности походки человека, оставившего эти следы, по тому, как именно изношена подошва его ботинок.
7
Я поднялась в спальню со стаканом теплого молока. Эрнесто там не было. Я вышла в коридор поискать его. Увидела, что дверь в комнату Лали приоткрыта, и направилась туда. Но не вошла, смотрела из коридора. Эрнесто плакал, сидя на полу рядом с кроватью Лали. И гладил ее. Надо же, как не вовремя он расчувствовался. Нам еще столько всего нужно сделать! Над разбитой чашкой не рыдают. А выбрасывают осколки и моют пол. Но, судя по всему, я была единственным человеком, который в этом случае мог и хотел замести следы. Но чтобы устроить настоящую уборку, как оно следует, нужно было, чтобы Эрнесто наконец-то обо всем мне рассказал. Хотя сейчас, кажется, ему больше всего хочется поплакать, сидя у кровати своей дорогой доченьки. Он ее так избаловал! Дело в том, что Эрнесто до сих пор чувствует свою вину перед ней. А ведь прошло уже шестнадцать лет! Эрнесто никак не решался жениться на мне, считал, что это слишком поспешный шаг. «Поспешный?» — спросила моя мама. Мы к тому времени уже три года как встречались, с девятнадцати лет. «Ты должна поторопить его, девочка, если не сейчас, то он никогда не решится». И я его поторопила. Это мне ничего не стоило. Один момент. Я показала ему результаты анализа. И он сомневался — не я вовсе, а он, — сомневался в том, стоит ли нам заводить ребенка. Мы об этом не говорили, но я знаю, что он сомневался. Эрнесто словно онемел, не мог сказать ни слова. Я не хотела, чтобы он совсем пал духом, так что говорила не переставая. Сказала, что мне приснилось, будто у ребенка его глаза. Сказала, что уже придумала имена: Лаура, если родится девочка, и Эрнесто — если мальчик. Сказала, как счастлива моя мама оттого, что скоро станет бабушкой. Эрнесто не произнес ни слова. «Эрнесто, ты же не думаешь, что мне лучше сделать аборт, а?» Это были волшебные слова. Эрнесто сразу заплакал, как ребенок. Забормотал: «Прости меня, прости». И, больше ничего не говоря, дотронулся рукой до моего пуза и сказал: «Малыш, познакомься со своим папой».
Я не спала, ждала его. Мне хотелось, чтобы Эрнесто рассказал обо всем, в конце-то концов! Но было уже четыре утра, а Эрнесто все не появлялся. Я могла бы пойти за ним и сказать: «Эрнесто, может, ты перестанешь устраивать сцены и все-таки ляжешь спать?» Но я не хотела давить, у него и так был очень тяжелый день. В таких ситуациях не стоит подливать масла в огонь. Да и мне тоже не помешает отдохнуть. Я выпила молоко, легла в постель и заснула.
Будильник зазвонил в половине седьмого. Эрнесто рядом не было. Это странно, он никогда не вставал раньше семи. Постель с его стороны была нетронута. От мысли, что он может спать на коврике в комнате у Лали, у меня аж мурашки по спине побежали. Я пошла взглянуть, но его там не оказалось. Он принимал душ. Я заторопилась — нужно было успеть вымыть его машину до того, как он отправится на работу. Я сделала это безупречно и невероятно быстро. Такие вещи я умею.
Когда я вошла в кухню, Эрнесто уже был там. Варил кофе.
— Привет, дорогой, — сказала я.
— Привет, — ответил он и разлил кофе по чашкам.
Я села напротив и улыбнулась ему. Я хотела, чтобы он почувствовал себя комфортно, понял, что его жена способна излечить любые раны.
— Есть новости? — спросила я, не переставая улыбаться, чтобы задать Эрнесто верное направление, ведь, как всегда, ему это было просто необходимо. Никакого ответа. Я удерживала улыбку с большим трудом, и, казалось, мое лицо застыло, как маска. Когда Эрнесто замыкается в себе, это меня страшно раздражает! Он стал пить кофе. Рядом с его чашкой лежала нетронутая газета. «Плохой знак, он начал
