дух победы?
Но Ричард был не солдатом, а развалиной. Уильям настаивал:
– Ты же офицер Британской империи!
– Но это не провинция империи, – произнес наконец Ричард. – Это Конго.
Его слова понравились Уильяму. Невозможно разговаривать с тем, кто тебя не слушает. Ричард возразил ему, а если человек возражает, его можно переубедить.
– Ричард! Чему тебя учили в военной академии? Как надо поступать в таких случаях?
– Ты не хочешь этого понять, – сказал Ричард, который при всей своей ограниченности иногда проявлял необычайную ясность мыслей. – Никто из преподавателей академии не учил нас, как противостоять нашествию тектонов.
И тут Уильям закричал. В памяти Маркуса живо запечатлелся этот крик: он помнил о нем, как если бы был свидетелем неожиданного солнечного затмения. Голос младшего Кравера изменился, в нем странным образом сочетались нотки звериного рыка и призыва вождя. Это было одновременно объявление войны и утверждение права собственника. Он не уйдет отсюда и не отдаст свой прииск. Никогда и никому. Враги могут нападать, когда им будет угодно. Крик Уильяма подействовал на Ричарда, как будто его окатили ведром холодной воды.
– Ричард, – настаивал младший Кравер, – что нам надо делать? Ты инженер. Скажи, что нам предпринять.
Старший Кравер несколько раз открыл и закрыл рот, не издавая ни единого звука, однако брат был неумолим, он требовал ответа.
– Частокол, – произнес наконец Ричард, словно читая раскрытый перед ним в воздухе учебник. – Мы должны окружить «муравейник» частоколом.
– Частоколом?
– Да. Наше укрепление будет необычным: его задача будет состоять не в том, чтобы не допустить тектонов к прииску, а, наоборот, чтобы не позволить им выйти наружу.
– Ты все слышал, Маркус, – сказал Уильям, которому понравилась идея брата. – Давай рубить деревья. Нам понадобится много бревен. Вперед.
И он увел Гарвея в лес. Ричард остался возле «муравейника», чтобы сделать необходимые замеры и оживить воспоминания об уроках военной инженерии.
Уильям и Маркус начали рубить деревья. Они выбирали для строительства частокола двух– и трехметровые стволы. Деревья должны были быть не слишком толстыми, потому что иначе они бы не смогли подтащить их к «муравейнику». Уильям и Маркус работали рядом. Младший Кравер сказал ему:
– Ты уже давно настроен против нас. И не пытайся возражать мне: я в этом уверен. Только не понимаю причины. Чем ты недоволен, Маркус? Чем? Это из-за денег? Ты считаешь, что заслуживаешь большего?
Гарвей ничего не отвечал. Уильям продолжил:
– Ты что, и вправду вообразил, что мы не думаем о тебе? Не будь дураком, за вознаграждением дело не станет. В Англии у тебя будут такие деньги, о которых такой оборванец, как ты, не может даже мечтать. Краверы всегда заботятся о своих верных слугах.
Когда стволы оказывались на земле, Уильям и Маркус очищали их от веток, чтобы частокол получился плотным. Гарвей продолжал упрямо молчать.
– Значит, деньги здесь ни при чем, – заключил Уильям.
Они связали вместе несколько бревен и положили концы веревок себе на плечи, чтобы тянуть их волоком, как пара лошадей. Но в последний момент Уильям предоставил Маркусу одному тащить груз, а сам шел рядом, словно погонщик мулов.
– А может быть, это из-за негров? Неужели под этой цыганской кожей скрывается филантроп? Нет, дело не в этом. Сейчас здесь нет ни одного негра, а ты еще более понурый, чем раньше. Почему же тогда?
Маркус складывал бревна в поленницу возле «муравейника». Амгам сидела возле палатки, скрестив ноги. Уильям замер: его серые зрачки налились свинцом.
– Это из-за нее, – наконец догадался он. – Из-за нее.
Уильям недоумевал. Его голова поворачивалась то в сторону Маркуса, то в сторону Амгам. Он никак не мог понять, что же их объединяло. Такого человека, как Уильям, нелегко было чем-нибудь поразить.
– Это из-за нее, – повторял он. – Из-за нее.
На протяжении пяти дней и ночей трое англичан строили небольшую крепость. Но, несмотря на тяжелую работу, Уильям не забывал о тех чувствах, которые он обнаружил в душе Маркуса.
В самом начале работ Ричард воткнул кол в землю возле «муравейника». К этому колу привязали четырехметровую веревку, а на другом ее конце закрепили второй кол. Старший Кравер натянул веревку, длина которой служила радиусом, и, обойдя прииск, провел по земле круг острым концом второго кола.
Уильям и Маркус расширяли линию, оставленную Ричардом, выкапывали небольшую траншею и клали в нее стволы. Потом ставили их вертикально, закрепляли у основания и связывали бревна друг с другом при помощи веревок: получалась крепкая стена. В ход шли кирки, лопаты, топоры и молотки. Страх не оставлял их, поэтому они работали с ружьями за спиной. Приклады били их по бедрам, ремни ружей наперекрест груди мешали двигаться; рты наполнялись ругательствами, а руки покрывались царапинами и волдырями. Никто из них не подозревал, что незамысловатое сооружение может потребовать таких усилий. Работа не прекращалась и ночью: их тени от трех керосиновых ламп создавали иллюзию, что крепость строят девять человек.
Уильям и Ричард были озабочены тем, как сделать крепость еще выше, крепче и надежнее. И, пока их занимали технические вопросы, у них не оставалось времени, чтобы прислушаться к простым доводам своего сердца: строить частокол не имело ни малейшего смысла, любой человек в здравом уме давно бы убежал прочь от этого места.
