Ванька, Ванька… – Он тяжело вздохнул.
В комнату вошла Тамара Васильевна.
– Не боись, – посмотрел на нее Денов. – И вот что, жена, – он положил руки ей на плечи, – дай слово верное – не отдашь иконы никому, окромя Лешки.
– Смерть приму, – прошептала она, – но не дам их в чужие руки.
– Надобно мужикам сказать, чтобы готовые к нежданным гостям были.
– А может, к участковому пойти? – несмело спросила жена. – Он мужик правильный и закон блюдет. Народ верит в его защиту.
– Сам смогу. А за Лешкой глаз да глаз нужен. Спасибо этой гадине, что наглости набралась прийти. Теперича хоть знать будем, что недруг имеется. Они через мальца нашего иконы заполучить хотят.
– А может, отдадим их? – тихо спросила жена.
– Эти иконы третье поколение оберегают. Думал, и четвертое сохранят, да не вышло. Так пусть Лешке достанутся. Я в память о деде и бате к Богу иной раз обращаюсь. Ивана они не отвратили от лихой судьбы. Знать, грехов на мне много. Людей ел, а уж это лихо даже на небесах не прощают. Помни слово свое, Тамара, и не заикайся больше о том, чтобы отдать иконы.
– Прости, Афанасий, слабость и опасение за внука так говорить заставили. Более такого не будет.
– Верю тебе, Тамара! – Он на мгновение прижал ее к себе. – И сами управимся. Тут наши места, и не смогут они просто так нас убить. А живыми иконы не отдадим. Сладим мы с извергами, и не таких бандюков видывали.
– Внук, – сообщила по телефону Надежда, – единственное, чем дорожит Денов. Но с ними не справиться. Даже если и удастся иконы взять, не уйти, весь поселок поднимется, так и закопают в сопках. Надо что-то придумать. А с Лукой Демьяновичем Торовым даже не знаю, что и делать. Были у него двое. Сын его Филимон и какой-то Иннокентий Яковлевич. Фамилию никто не знает. Иконы он гостям не отдал. Найди Филимона и прижми. Значит, кто-то из центра этим делом занялся. Гришка дурак, такой шанс упустил. Возьми Наталью с сыном, увези их. За внука Денов все отдал бы. А Гришка на мальчишку хрен забил. Болеет, говорил, не дай Бог, умрет, а я виноват буду. Наталья ему план нарисовала, где иконы висят. А в дом взвод спецназа без боя не войдет. В общем, труба.
– Ищи того, – посоветовал мужчина, – кто работал на Денова и обижен им. Но чтоб дом знал, тогда не нужна силовая операция. Ты права, если даже удастся перебить всех, хотя в этом есть большие сомнения, то уйти не получится. И посему ищи обиженного Деновым человека из его ближайшего окружения. Поторопись, охотников все больше. И кто знает, где находятся еще две иконы. Хотя вполне может быть, что хватит и пяти.
– Узнай все о Филимоне и возьми его, – сказала Надежда. – Надо выяснить на кого или с кем он работает и что им уже известно.
– Понял, сделаю.
– А я буду искать обиженного на Денова, – закончила разговор Надежда.
– И где же надо искать? – недовольно спросил сыновей Василий Демьянович.
– У староверов, – ответил Антон. – И неплохо бы иконы заиметь, те, что у Денова и у дядьки Луки.
– Едрена бабушка! – выругался отец. – Не называй так Луку. Я его знать не желаю, а ты его дядькой зовешь. Не смей при мне так говорить.
– Филька тоже в этом замешан, – высказался Михаил. – Я его видел с каким-то мужиком не из наших. И уезжали они куда-то. Может, к отцу он возил того мужика.
– Вот задачку под старость получил, – проворчал отец. – Но ежели это сказка, я вам, сыны, башки-то пооткручиваю. Меня…
– Да правда все это, – перебил Михаил. – Где-то в наших краях эти могилы. Наверняка на иконах что-то вроде карты. Слышь, батя, а почему иконы не у тебя? И откуда они у Денова?
– Так я ж говорил, меня мой батька безбожником величал. А Лука похитрее был, набожным прикидывался, вот и получил от батяни иконы. А Денов Афонька от своего бати иконы принял. Афонька шебутной был и бандит. В двадцать один загремел на десятку. Он с Пашкой Косым загуливал. В тот раз червонцем отделался. Через два года бежал зимой и с собой мужичка молодого прихватил. Сожрал его на хрен. Взяли Афоньку через полгода. Поломали здорово при аресте-то, и он сумел на голову вроде как заболеть. В дурдом уехал, а через три года возвернулся домой. Тамарка все ждала. Он ее Иваном забрюхатил и по новой в лагерь за бандитизм. Пятнашку получил. Но сызнова подвезло. Бают, отец его сумел откупить, он через четыре года возвернулся. И все, стих вроде. Из сына начал бандюка делать и людей жрать научил. На льдине они втроем были, а возвернулися вдвоем. После этого более к океану не хаживали. И Денов начал потихоньку подминать под себя и Выселки, и район близлежащий. Лука тоже не отставал. Вот они и схлестнулись тогда. Ежели б менты не влезли, конец бы Луке, а Афанасия скорее всего расстреляли бы, к чертям собачьим. И мне тогда пулю всадили. Вот с того времени и живут Лука с Афанасием как волки – все территорию не поделят. Потому Лука и племяшей сынами звал, а они его батькой. Но сейчас на хрен они ему не нужны. Теперича, значит, сызнова на столкновение надобно настраиваться. Я про Луку говорю. Я с ним тоже дважды всерьез сходился, место одно не поделили. А насчет икон думка у меня имеется, и тут надобно момент не упустить. О староверах я прознаю. Но ежели вы мне брешете, шкуру с обоих спущу и всего наследства лишу.
– Постой, папа, – сердито крикнула в телефон Ирина, – как это еще две недели?
– Им дадут возможность заработать, – сказал отец. – Я это приветствую. Внучка моя становится самостоятельным человеком. Представь, она привезет тебе подарок на деньги, которые заработала.
– Это, конечно, хорошо, но я беспокоюсь. Ведь…
– Напрасно. У них все в порядке и руководитель хороший. Когда ты вернешься?
– Дня через три. Здесь…
– Вот приедешь, – не дал договорить ей отец, – и решим, как быть дальше. Возьмем и поедем к Маше.
– А что? – Ирина засмеялась. – Так и сделаем.
В дрожащем свете закрепленных на стенах пещеры факелов несколько человек били кирками по каменной глади, углубляя проход. Кто-то закашлялся. Еще один вскрикнул – осколок камня ударил его по ноге.
– Смотрите! – раздался крик. – Кажись, золото!
На голос подскочили двое мужчин. Их фонарики осветили желтовато блеснувший камешек.
– Пирит, – буркнул один. – Работайте! И внимательнее! Вполне может быть, что сегодня все закончится. Чем быстрее будете работать, тем быстрее Господь вознаградит вас за труд!
– Как он? – тихо спросил Старец Феклу.
– Сегодня ходил, – так же тихо ответила она. – Мне кажется, он стал крепче. Надо понаблюдать за ним.
– Зачем? На все воля Божья. Господь уберег его от гибели. Я молюсь за него. Да будет его тело здоровым, а разум чистым. – Старец перекрестился.
– Посланец Божий, – в пещеру вошел плотный мужик с кустистой бородой, – прибыл человек от совета.
– Иду, – буркнул Старец.
– Как с ним быть? – спросила Фекла.
– На все воля Божья. – Старец вышел.
«Что происходит? – думал лежащий на кресте человек. – Я ничего не помню. Кто я?»
– Вот, – мужчина в очках положил на стол фотографию, – это Завин Аркадий Павлович. Тридцать пять лет. Бывший прапорщик ВДВ. Живет в Сусумане Магаданской области. Родных нет, он бывший детдомовец. После ранений уволился из армии. Так что теперь мы знаем, кто этот спасенный Господом, и, слава Всевышнему, искать его никто не будет, так что твое шоу продолжается.
– Не гневи Господа, – недовольно проговорил Старец. – Это хорошо, что мы знаем данное при рождении имя человека. Ему становится лучше с Божьей помощью. И только Господь может распоряжаться…
