Али буквально физически почувствовала волну облегчения, исходящую от герцога и герцогини.
— Если мы сейчас двинемся вперед, то сможем легко отбить их, — сказал герцог. — Или можем еще вернуться в город и выслать местных солдат, чтобы они расчистили путь.
— Они сразу смоются отсюда, как только поймут, что мы их раскрыли, ваша светлость, — мрачно сказал Верон, — и собаки-рэка затаятся до следующей жертвы, нападут на нее с подветренной стороны.
— Простите мне мою дерзость, ваша светлость, но что если вы пошлете своих людей, и те нападут на разбойников сзади? — осмелилась вступить в разговор Али.
— Мы вполне можем ударить сзади, — сказал Фесгао. Если он и оскорбился на замечание Верона о «собаках-рэка», то виду не подал. — А вы ударите с дороги. Они окажутся между двух огней.
Верон взглянул на Али и покачал головой.
— Устами младенца глаголет истина, — сказал он, — если мы рискнем вступить в бой, могут быть жертвы, но зато будем уверены, что этот сброд не побеспокоит наши подводы с продовольствием в будущем.
— Отдайте людям приказ, — сказал Мекуэн. — Сколько надо подождать, прежде чем трогаться?
Фесгао, остальные разведчики и еще двое лакеев Улазима, умеющие стрелять, исчезли в джунглях. Виннамин медленно сосчитала до ста, пока приказ передавался дальше по повозкам. Колесо встало на место; Али было велено возвращаться к детям и следить, чтобы они вели себя тихо. Никто не предложил выдать ей оружие. Во всех рабовладельческих хозяйствах рабам было запрещено иметь при себе оружие.
Али уложила Петранну и Эльсрена на пол повозки и сказала, что это новая игра: кто дольше пролежит, несмотря на звуки, доносящиеся снаружи. Она затянула какую-то историю, чтобы дети лежали спокойно. Нож, украденный еще в Раджмуате, оттягивал корсаж платья. Дов и Сарэй с луками в руках прикрывали обе стороны повозки. Холст был отодвинут ровно настолько, чтобы видеть цель.
Казалось, ухабистая дорога никогда не закончится. Эльсрен и Петранна уже начали ныть, что Али им надоела, как вдруг повозка резко остановилась. Послышались вопли и треск ветвей, будто кто-то ломился сквозь кустарник. Две стрелы одна за другой пронзили холст повозки. Али крепко прижала Эльсрена и Петранну к основанию лежака, где стрелы не достигли бы их. Пембери и Рихани свернулись у противоположного лежака. Горничная тихонько скулила, а целительница шептала молитвы. Сарэй, нахмурив красивое лицо, пускала стрелы одну за другой. Дов смотрела сквозь свою щель. Ее маленькие руки дрожали на тетиве. Кто-то снаружи вскрикнул; несколько голосов одновременно взревело. Али слышала металлический звон ударов и треск ломаемых кустов.
Шум на мгновение прекратился. Затем Верон и Мекуэн что-то приказали. Наконец Улазим откинул холщовый полог.
— Все чисто, — сказал он. — Рихани, ты нужна. Леди, ваш отец желает, чтобы вы подошли к нему. Али тоже.
— Я присмотрю за детьми, — благодарно сказала Пембери. Она обняла Эльсрена и Петранну дрожащими руками. Оба ребенка начали отчаянно извиваться, громко требуя пустить их посмотреть на поле боя, но горничная держала их крепко.
Али проследовала за Сарэй и Дов к первой повозке, которая стояла как раз при въезде на мост. Несколько убитых лежало на траве с одной стороны дороги. Некоторые из слуг и воинов получили легкие ранения, но никто из людей Балитангов не погиб, насколько Али могла разглядеть. Фесгао, Верон и несколько воинов заставили шестерых бандитов встать на колени. Им связали руки за спиной и держали под прицелом арбалетов, чтобы предупредить побег.
В висках у Али внезапно застучало. Она даже не предполагала, что кого-то из разбойников поймают живьем. Самым верным решением было убить как можно больше и позволить сбежать оставшимся в живых. Что теперь скажет герцог? Он был чувствительным человеком. Он должен понимать, что нельзя дать пленным спокойно разойтись по домам. Они лишь продолжат грабить проезжающих или же найдут подкрепление и вернуться, чтобы снова напасть на Балитангов.
Али крепко сжала руки за спиной, чтобы никто не увидел, что они дрожат. Балитанги не могут вернуться обратно в деревню с пленниками на буксире. Им не удастся добраться до форта с солдатами, откуда сегодня выехали, до темноты. Люди герцога постоянно будут подвергаться нападениям. При той черепашьей скорости, с которой они сейчас движутся, им потребуется целых два дня, чтобы добраться до следующего королевского форта. Местные семейства получат кучу времени, чтобы отбить своих. Если Балитанги возьмут с собой пленных в Танаир, прибавится шесть лишних ртов, которых ко всему прочему надо охранять. Герцог не мог позволить себе тратить ни еду, ни воинов. Если он возьмет пленных в рабство, доверять им будет невозможно, особенно если новые рабы каким-то образом смогут сообщить о своем местонахождении семьям.
«Так что есть только одно решение», — подумала Али, когда герцог и герцогиня смотрели на нее, ожидая, может быть, что ее бог надоумит сказать что-нибудь умное. Не могла же она сказать им, что бог заключил с ней пари, а не изложил подробное руководство к действиям. Также она не осмеливалась сказать им, что сделали бы ее отец, мать или дед. Они должны были казнить шестерых нищих людей.
— Давайте прибьем этих свиней-рэка, — сказал сержант Верон, разглядывая ржавый меч одного из разбойников. Его глаза были цвета серого льда. — Пусть их родня потом дважды подумает, прежде чем нападать на луаринов.
Герцогиня Виннамин посмотрела на мужа и кивнула. Лицо ее ничего при этом не выражало.
— Дорогой, это единственное решение.
Мекуэн в сомнении покачал головой.
— Нет! — воскликнула Сарэй. — Мы не можем совершить убийство! А это именно убийство!
— Это спасение, — вежливо отозвался Улазим. Сейчас он имел право голоса как начальник над лакеями и рабами мужского пола.
— Простите нас! — вдруг завопил один из бандитов, изможденный на вид мужчина лет сорока. — Мы бы никогда не причинили вреда ле…
— Молчать, — приказал Фесгао, сверкнув темными глазами.
— Мы принесли обет, на алтаре, что возьмем только еду, ведь у вас так много всего, — залепетал второй.
— Другие убежали, но все знают, что мы в плену! — добавил третий.
— Господин забрал у нас все в счет дани, все! — объяснил первый. — Наши дети плачут от голода, и нам нечего дать им. Поэтому мы принесли обет перед тремя деревнями. Наши люди сами убили бы нас, если бы мы причинила вред ле…
Фесгао выступил вперед и ударил говорившего. Тот чуть не упал.
— А ну заткнись, придурок, — прошипел он.
Али с преувеличенным вниманием рассматривала ноготь. Здесь происходило нечто, выходящее за рамки обычного обращения с преступниками. Фесгао дважды прервал людей, чтобы они не произнесли вслух одного какого-то слова, начинающегося на «ле». Леди, конечно, подумала она. Он не дает им произнести слова «леди» перед знатными луаринами. И эти леди не просто важны в глазах местных рэка. Фесгао тоже думает, что леди важны. Али приписала этот вопрос к быстро растущему списку вопросов в своей голове.
— Их семьи придут, чтобы освободить их, разве что не будут точно знать, что их мужчины мертвы. Они будут нас бояться и станут держаться на расстоянии, если мы это сделаем, — неохотно сказал герцог.
— Возьмите их в рабство, — предложила Дов. Все обернулись и посмотрели на нее. — А потом продайте на ближайшем военном посту.
Али присвистнула про себя. Это решение не пришло ей в голову. Она смотрела на маленькую темнокожую двенадцатилетнюю девочку с растущим уважением.
— Мы не можем взять их в рабство, — возразила Сарэй, — посмотри на них. Они нищие, полуголодные. На что же похожа их деревня, если они сами так выглядят? Папа, мы сделаем их жизнь еще хуже, а не лучше. Они нужны своим семьям, чтобы охотиться, рыбачить…
— И грабить, и убивать? — перебила ее Виннамин.
