Монтепульчано, в доме своего итальянского коллеги. Как Бирнес его нашел? Нужно написать Трамертону и спросить.
Но пока это не главное; сейчас Аргайла ожидало благоуханное помещение библиотеки. Остановив собеседника на полуслове и повергнув его в шок заявлением, что ему не терпится порыться в архиве, Аргайл потащился по лестнице в библиотеку. Такой короткий разговор и такой неприятный.
Найти в книгах необходимую информацию оказалось не так легко, как ему представлялось. Нервотрепка последних двух дней и давление со стороны Флавии полностью лишили Аргайла способности к сосредоточению. Проще простого сказать: найдите настоящего Рафаэля. Ведь в случае неудачи его ждет не недовольно приподнятая бровь научного руководителя, думал он, просматривая заказанные книги. Сейчас ему уже казалось более безопасным записаться в морскую пехоту. Легко сказать: найдите настоящего Рафаэля. Если бы это было так просто, его бы уже давным-давно нашли.
Результат посещения библиотеки оказался отрицательным, однако это тоже был результат. По крайней мере теперь Аргайл знал, где картины точно нет. Конечно, за подобные сведения ему никто спасибо не скажет. Количество картин, под которыми предположительно мог оказаться Рафаэль, сократилось с двухсот до нескольких десятков. И что делать дальше? Поскрести каждую ножом? Даже если владельцы не будут возражать, нет никакой уверенности в том, что кто-нибудь уже это не сделал. Если Бирнес уничтожил «Елизавету», опасаясь разоблачения в подделке, то, по идее, должен избавиться и от оригинала.
Задумавшись, Аргайл уставился в потолок библиотеки, затянутый проволочной сеткой, чтобы отваливающиеся куски кровли ветхого здания не убили кого-нибудь из посетителей. Похоже, нет смысла рыться в книгах. На это могут уйти месяцы, а ему нужен быстрый результат. Значит, придется отрабатывать ту информацию, которая есть. Если он сумеет найти картину, полиция легко выйдет на преступника. Но что если сделать наоборот? Мысль Аргайла быстро заработала, и вскоре решение стало казаться удивительно простым. А через несколько часов Аргайл уже вышел на след разыскиваемой картины.
В условленное время он встретился с Флавией, и они зашли в вычурно оформленный бар на улочке, параллельной Уордор-стрит. [10] Назывался бар соответствующе: «Таракан и огурец». Аргайл такие заведения не посещал и пренебрежительно заметил:
— Наверное, сюда ходят старшие братья студентов, подрабатывающих в «Виктории и Альберте».
Флавия не расслышала реплики и вежливо улыбнулась. У нее выдался нелегкий день — беседа с реставраторами почти ничего не дала. Они прятались за техническими терминами и не желали вылезать из своей скорлупы. От огорчения Флавия даже утратила свойственное ей чувство юмора. Публика в баре распространяла атмосферу самоуверенной искусственной веселости и оживления, которая действовала на Аргайла удушающе. Он сразу почувствовал себя несчастным.
— Вряд ли здесь удастся спокойно поговорить! — проорал он Флавии в ухо.
— Что? — прокричала она в ответ и вдруг увидела знакомого реставратора из галереи Тейт. — Ладно, скажете потом.
Флавия начала пробираться к барной стойке. Андерсон, к которому она так стремилась, призывно размахивал пятифунтовой банкнотой в надежде, что официантка наконец обратит на него внимание. Флавия похлопала его по плечу в тот момент, когда его долгое ожидание было вознаграждено и девушка- официантка двинулась в его направлении. Он обернулся, чтобы поприветствовать свою итальянскую знакомую, и на секунду утратил визуальный контакт с официанткой, за что и был наказан: она мгновенно занялась другим клиентом.
— Ч-черт, — выругался Андерсон. — Опять пролетел. Ну ладно, мы можем пройти в следующий зал, там обслуживают за столиками.
Флавия представила Аргайла. Андерсон разочарованно протянул:
— У-у, я думал, ты одна.
Аргайл обиделся и мгновенно возненавидел его.
С трудом отыскав свободный столик, они сели и заказали бутылку белого вина неизвестного происхождения.
— Ну, видите? Я же говорил, здесь тише. Славное местечко, правда?
Аргайл усмехнулся и кивнул:
— Славное — не то слово. Замечательное.
Его язвительный тон насторожил Флавию. Она улыбнулась и сильно надавила каблуком ему на ногу. «О-ох, не зря эти каблуки называют шпильками». От боли у Аргайла выступили слезы на глазах.
Пытаясь сгладить возникшую неловкость, Флавия начала рассказывать Андерсону о цели своего приезда, естественно, умолчав об истинной причине.
— И ты хочешь, чтобы я тебе помог? С удовольствием. Только чем?
— Просто ответь на некоторые вопросы.
— Чепуха какая-то. Что я могу сказать полезного? Меня позвали только для того, чтобы я вместе с другими реставраторами очистил и восстановил картину. Не выписывать же ради этого людей из Рима? Кроме нас, к картине никого не подпускали. Один раз приехали телевизионщики с камерами, сняли нас за работой и уехали. И что в этом для тебя интересного? Или ты чего-то недоговариваешь? И потом, ты ведь привезла с собой мистера Аргайла. — Аргайлу почему-то не понравилась приставка «мистер». — Сэр Эдвард говорил мне, что ужасно обиделся из-за всей этой истории. Так зачем же тебе искать мотивы, когда рядом с тобой сидит подозреваемый номер один? Если, конечно, я правильно понимаю ситуацию. Будем. — Он поднял свой бокал, как бы салютуя собственной проницательности, после чего вдруг скривился, изображая крайнюю степень отвращения.
— Я и не знал, что так прославился, — заметил Аргайл, который так и не понял, к чему относилось демонстративное кривлянье Андерсона — к нему или к качеству вина.
— Не беспокойтесь, не прославились. Просто Бирнес упомянул вас однажды, а у меня очень хорошая память на всякие пустяки.
Аргайл решил по возможности не участвовать более в разговоре. Действительно, пустяки. Он откинулся на спинку стула и начал вертеть в руке бокал, прикидываясь безразличным. Если бы его сегодняшние труды не принесли результата, он бы, наверное, загрустил. Но сознание того, что он совершил новое открытие, поддерживало в нем ощущение превосходства. Так уж и быть, на один вечер можно взять себя в руки и потерпеть выходки этого типа.
— Ты можешь мне обещать, что разговор останется между нами? — говорила тем временем Флавия.
— Я могу дать тебе слово, а ты уж решай, стоит ли на него полагаться, — ответил Андерсон.
Флавия немного подумала. Конечно, она надеялась получить от Андерсона информацию, но еще больше хотела сбить с него спесивый, самоуверенный тон. Известие, что он стал соучастником гигантской аферы, послужит ему холодным душем. И еще ей почему-то захотелось отомстить за выпад в адрес Аргайла, хотя тот отчасти сам напросился. Кажется, она становится субъективной. Плохой признак.
— Картина оказалась подделкой, — без предисловия заявила Флавия.
Ее слова произвели должный эффект. Нельзя сказать, чтобы Андерсон сильно побледнел, но явно встревожился.
— О, черт, — медленно проговорил он. — Ты уверена?
Флавия пожала плечами и загадочно улыбнулась, однако ничего не добавила.
— Но ты можешь объяснить, почему так думаешь?
Она покачала головой:
— Боюсь, что нет. Просто прими это как факт.
Флавия отчаянно блефовала, но Боттандо сумел вдолбить ей золотое правило полицейской работы — всегда демонстрировать абсолютную уверенность в фактах. Кроме того, она рассудила, что чем сильнее напугает Андерсона, тем лучше он разговорится. С сочувственным видом она приготовилась слушать.
— Я сейчас закажу тебе что-нибудь поесть. Лично я проголодалась.
Аргайл тоже хотел есть. Он понял, что Флавия надеется вызвать Андерсона на откровенность, предложив ему бесплатную кормежку. Он принадлежал к тому типу людей, которые не в силах устоять перед бесплатным угощением и у которых к тому же плохие новости вызывают зверский аппетит. В течение следующего часа Андерсон последовательно поглощал заказанные блюда: большую тарелку королевских
