выразительное. Он расстегнулся и извернулся, чтобы лучше ее видеть, если он, конечно, мог ее видеть.
– Ты видишь в темноте? – спросила Али.
– Не существует темноты для темнят, – как нечто само собой разумеющееся сообщил Трик.
– А что говорит Кварц? Присутствовала ли графиня, когда Имаджан отдала приказ об аресте?
Трик кивнул.
– Кварц говорит, графиня выпила слишком много гнилого виноградного сока. Графиню вырвало два раза по дороге домой.
«Конечно, выпила, – подумала Али. – Иногда не надо быть провидцем, чтобы видеть дурные предзнаменования своей собственной судьбы».
– А ну, на место, пожалуйста, Трик, – прошептала Али, – мы встаем. Скажи Огоньку, чтобы постарался как можно быстрее вернуться домой. Я ничего полезного не смогу узнать от Номру, пока он сидит в тюрьме.
Как только «ожерелье» разместилось и застегнулось у нее на шее, Али отбросила одеяло. Как обычно, Юнай уже ушла, а Дов крепко спала. Али быстро убрала свою постель, оделась, почистила зубы и причесалась. Потом побежала на первый этаж и дальше – к площадке для тренировок. Улазим и Фесгао упражнялись в бое на длинных мечах, но как только Улазим увидел Али, он поднял руку, чтобы остановить поединок. Фесгао прекратил бой и оглянулся посмотреть, в чем дело. Улазим передал учебный меч Булэй, подошел к Али, схватил ее за руку и потащил к дому.
– Как приятно видеть тебя сегодня утром, – сказал он деланно радостным голосом. – Могу ли я отвлечь тебя на минуту, поболтать? Я знаю, ты не будешь возражать.
Они вошли в дом, спустились по лестнице в комнату для встреч.
Али один раз попыталась высвободить руку, но его ладонь сжимала локоть как железные оковы.
– Что за спешка? – спросила она, едва поспевая за его широкими шагами. – Я шла к тебе. Случилось кое-что, о чем ты должен знать.
Улазим впихнул ее в комнату, зашел следом и закрыл за собой дверь.
– Уверен, тебе есть что рассказать, но сначала я скажу тебе одну вещь, которую должна знать ты, – проговорил Улазим, не сводя с нее тяжелого взгляда. – Что ты натворила прошлой ночью?
Али скрестила руки на груди.
– Мы, по-моему, договорились, что без крайней необходимости не будем сообщать друг другу о планируемых операциях, совершаемых маленькой группой. На случай, если кого-то схватят и начнут допрашивать.
«Кого-то он мне напоминает, – вдруг подумала Али. – Кого?»
– Да, верно, мы договорились не извещать друг друга о планируемых операциях, – нахмурившись, сказал Улазим. – Я не возражаю против твоей стратегии или твоих методов. Но, женщина, я должен попросить мать наложить на тебя заклинание подсматривания, чтобы мы знали, где ты находишься, если вышла из дома! И еще, я возражаю против того, чтобы ты брала командование на себя.
Али поморщилась. Она вдруг поняла, почему ее приводили в замешательство его поза и речи. Точно так же ее собственный отец отчитывал бы важного агента, которому вздумалось бы взять командование в рейде на себя.
– Я позволил этому случиться, потому что знаю о твоем особом интересе в этом деле, – сообщил ей Улазим. – Это я могу понять. Я также попросил Фесгао послать несколько наших людей присматривать за тобой, на случай, если произойдет что-нибудь непредсказуемое.
Вчера Али заметила в толпе знакомые лица. Она подумала, что некоторые домашние просто пошли погулять, поразвлекаться ночью. «Идиотка! – выругала она себя. – Вот такие ошибки и могут все испортить! Если бы ты не зациклилась на своей дурацкой мести, то могла бы и поинтересоваться, отчего это наши люди так поздно ходят по улицам».
– Тебя могли затоптать, если бы толпа побежала, – строгим голосом продолжал отчитывать ее Улазим, – тебя могли схватить стражники из Королевского дозора.
Али не выдержала и фыркнула.
– Ну, ладно, даже рабам один раз везет, – признал Улазим. Это была старая киприотская поговорка. – Но ты подвергла своих людей опасности! Ты подвергла опасности нас. И ты подвергла опасности наших леди. Понимаешь ты меня? Больше никакого героизма, Али. Я прекрасно понимаю, даже лучше чем ты, как неприятно оставаться в стороне, когда другие наносят удар. Но это необходимо. Мы знаем слишком много.
Али хотела было объяснить, что бог сделал ее неуязвимой она не расскажет ничего под пытками или под магией, но передумала.
– Прости меня. Ты прав. Я вела себя как дура, – согласилась она.
Улазим нахмурился.
– Не играй со мной, девочка. Я не в настроении.
Али покачала головой и подняла глаза. Она не притворялась, смотрела на него искренне, честно, с выражением горестного признания своей вины.
– Так ты все знал заранее?
Улазим кивнул.
Али села в одно из кресел с подушками. Улазим почувствовал себя глупо, возвышаясь над ней, и тоже сел.
