– Но все равно позволил мне пойти, – закончила Али.
Большой рэка улыбнулся:
– Я понимал. Но ты для нас слишком ценна, Али, чтобы так рисковать.
Али кивнула.
– Но один раз мне еще придется сходить на дело, – сказала она. Улазим нахмурился. – Я буду одна и проверну это быстро. Что я буду делать – об этом ты, уж поверь мне, знать не можешь. – «Как будто я могу рассказать про темнят, которых запущу в Серый дворец для подслушивания», – подумала она. – Не могу доверить этого никому, но это жизненно важно. После этого я задвинусь в тыл, прямо как ты. Клянусь богами. – Али посмотрела на него и улыбнулась: – Ну, ты закончил ругать меня?
Улазим приподнялся с кресла.
– Да, я закончил.
Али положила руку ему на локоть и заставила сесть обратно.
– У меня тоже есть новости, новости, которые ты захочешь услышать.
Улазим снова погрузился в кресло.
– Так вот, вчера вечером герцог Номру немудро поговорил с принцессой Имаджан. И нынче наслаждается гостеприимством Короны в Каноданге.
Улазим открыл рот от удивления.
– Номру? Они спятили?
Али поежилась.
– Насчет его высочества не уверена. Тем не менее они посадили его в тюрьму. Это ошибка. Номру был честным критиком властей до ареста, а теперь, скорее всего, станет врагом трона, даже если они и выпустят.
– Им придется выпустить его, – прошептал Улазим. – Он самый могущественный лорд в государстве после Топабоу. И он один из самых богатых…
Али дала ему прокрутить в уме мысль о богатстве Номру.
– Топабоу не захочет иметь Номру в качестве врага Короны. Я сомневаюсь, что ее высочество когда- либо простит герцогу намеки на то, что она плохо правит Архипелагом, – Али улыбнулась. – А его высочество имеет один очевидный порок – желает владеть большими богатствами, чем у него уже есть. Не думаю, что он спятил… Но жадность… – ее глаза сверкнули. – Я люблю жадных регентов, а ты?
– Али, ты злобное существо, – ответил Улазим и уголки его губ дрогнули в усмешке, – но ты права. Ее высочество, возможно, и совершила ошибку, но принц не захочет ухудшить ситуацию, освободив Номру. Он воспользуется случаем и отберет имущество подозреваемого в измене.
Али поводила пальцем по рисунку лотоса на своем саронге.
– Жаль, что ты считаешь меня злобным существом, – с надрывом произнесла она, – но, к сожалению ты прав. Я действительно должна изменить свое поведение. Она вздохнула и быстро спросила: – У нас есть люди в Каноданге?
Улазим посмотрел на нее с жалостью.
– Дорогая моя, у нас везде есть люди.
Али топнула ногой.
– Внутри Каноданга? Не заключенные, а тюремщики? Или повара?
– Везде означает везде, Али Ясные Глазки, – сказал Улазим, – но я не подвергну опасности ни одного своего человека ради какого угодно луарина.
Возможности и перспективы замелькали в голове Али, когда она начала обдумывать свою идею. Улазим подождал.
– Выражение твоих глаз очень тревожит меня, – наконец сказал он. – У тебя вид, как у нашего бога, когда он замышляет чудовищные беспорядки.
«Вот именно то, что мне нужно, – сказала себе Али. – Это окончательно ввергнет Топабоу в немилость и опозорит его. И еще покажет, как на самом деле регенты слабы».
Она с лучезарной улыбкой посмотрела на Улазима.
– Я кое-что придумала, если тебе интересно. Никто к этому не готов. Быстрый удар – вот что это будет. Очень быстрый. Но как же великолепны будут результаты! – Али даже засвистела от удовольствия.
– А теперь я уже очень встревожен, – сказал Улазим. – Мне почему-то представился Архипелаг, который тонет в море из-за твоего «кое-что». А ну, выкладывай!
Али посмотрела на потолок.
– Надо будет освободить всех заключенных, кого только сможем, и луаринов, и рэка. Во время затмения. Люди думают, что затмение – дурное предзнаменование. Вот и надо им воспользоваться. Когда тень ляжет на покровителей Риттевонов, тут и надо будет нанести удар по правящей семье.
Али не назвала имен богов-покровителей Риттевонов – Митроса и Лунной богини, на всякий случай, вдруг они услышат.
Улазим молча смотрел на нее.
Али скромно сложила руки на коленях.
– У нас есть великолепная возможность. Мне так, во всяком случае, кажется.
