что он стукнулся головой.
– Вот и прекрасно, – ответила Бет. – Надеюсь, это послужит ему уроком.
– Он лежит и не шевелится. Как ты думаешь, он сильно ушибся?
– Он? С ним ничего не будет!
– Ты не хочешь остановиться и все-таки посмотреть, что с ним?
– Нет, ни за что!
– А вдруг он сломал себе кости. Может, у него течет кровь, или он вообще умер!
Джесс ухватился за вожжи и посмотрел на Бет. Его голубые глаза говорили о том, что он не отступит.
– Если ты не остановишься, я спрыгну на ходу, – сказал он Бет.
– Хорошо, – ответила угрюмо Бет и потянула вожжи.
Джесс сошел и отправился назад по дороге. Бет не встала с тележки, продолжая злиться. Она даже не обернулась, а смотрела на потную шкуру пони, на стрекоз, летавших вдоль берега и на то, как листья ивы падали в воду.
Через некоторое время Джесс вернулся и сел рядом с ней. Бет снова взялась за вожжи.
– Ну? – сказала она, глядя на него. – Что там такое?
Джесс криво усмехнулся. Бет увидела, что у него разбита и припухла губа.
– Ты была права, – сказал он. – Кит не погиб! Когда они прибыли в Пайк-Хауз, Гуди вышла к ним из сада.
– Парень, ты приехал сюда на карете, как Кот-в-Сапогах. Я прямо-таки робею перед тобой.
– Да уж, – сказал Джесс, спрыгивая с тележки. – За разговор со мной тебе придется выложить круглую сумму.
– Почему у тебя разбита губа?
– Я налетел на фонарный столб, – ответил Джесс.
– Да, как интересно! А ты случаем не дал ему сдачи?!
– Гуди, угадай, что в этих мешках?
– Не знаю, – ответила Гуди. – Я даже не могу себе представить, что там такое.
– Желуди! – сказал Джесс гордо. – Их там много, нам будет чем кормить нашего поросенка!
– Я просто не могу поверить, – воскликнула Гуди. – Только сегодня я объясняла бедной чушке, что ей придется потуже подтянуть поясок!
Они перетащили мешки в пристройку. И по мере того, как они их освобождали, Гуди каждый раз весьма своеобразно благословляла дополнительные припасы для свиньи.
– Так, вот еще несколько ломтиков бекона! – говорила она. – А вот отличные свиные ребрышки со сладким мясом!
Джесс отнес последний мешок прямо в загон к поросенку, и они все стояли и смотрели, как он жадно пожирал желуди, выплевывая шелуху.
– Если мы вдруг умрем этой зимой, – заметила Гуди, – я буду очень удивлена.
Когда Бет вернулась домой, Кит Меддокс поджидал ее во дворе. Он сидел на лавочке и грелся на солнце, занимаясь тем, что с помощью ножа вырезал красивую деревянную ложку. Бет аккуратно въехала во двор и остановилась перед колонкой. Потом она направила повозку задом в сарай. Кит похвалил ее. Бет не обращала на него никакого внимания, быстро делая все необходимое. Она распрягла пони и ввела в конюшню. Потом убрала мешки из-под желудей и вымела солому с булыжников.
– Ты что, не будешь разговаривать со мной? – спросил ее Кит.
– Даже и не собираюсь.
– Смотри, обижусь и уйду служить в солдаты. Глянь, что я сделал! Тебе нравится моя работа?
Он показал ей ложку, вырезанную из платана. Она была чистой и красивой, светло-серого цвета. Ручка была изогнутой, а черпачок круглым и глубоким. На конце ручки вырезано яблоко. Вся работа поражала тщательностью, ложка казалась отполированной.
– Вот чем мне нравится заниматься, – сказал Кит. – Сразу видна рука мастера. Каждый скажет, что это моя работа, а не кого иного. Вспомни скамью, которую я изготовил для церкви. Ее будут видеть всегда, и все станут говорить друг другу: «Это сделал Кит Меддокс».
– И как только они перестанут это говорить – ты просто погибнешь, да?
– Но они не перестанут. Ведь это всегда будет у них перед глазами. В Спейлзе восстанавливается собор, прямо с нуля. Там собрались плотники и каменщики со всей Англии. То, что они сделают, останется в веках! А мы чем здесь занимаемся – все эти ведра, да корыта, и эти чертовы лестницы!
– Эти вещи нужны людям, – заметила Бет. – Они – часть нашей жизни.
Она подобрала солому и выбросила ее на навозную кучу.
– Я предпочитаю человека, который изготовит мне ведро, тому, кто вырезает виноград и всякие цветочки в церкви.
– Прекрати! Ведра, конечно, нужны, но в них нет красоты, на них никто не обратит внимания!
