Что касается дел, то я всегда могу заниматься этим сама.
– Ага! Ты уже все рассчитала. Я все вижу! Ты, наверное, считаешь денечки, пока я не умру?!
– Нет, – сказала Бет. – Это вы начали разговор о будущем, а не я.
– Но я могу и закончить этот разговор! Убирайся спать! Может, к утру поумнеешь!
– Лучше, если мы договоримся обо всем сейчас.
– Я уже тебе все сказал. Убирайся в постель.
– Я не переменю своего решения, и я выйду замуж за Джесса, что бы ни случилось!
– Мы еще посмотрим. Посмотрим, что ты запоешь после того, как немного поразмышляешь. Да-да, подумай. Тебе придется распрощаться с делом и с этим старым домом и землей. И у тебя не будет ни денег, ни крыши над головой… Теперь убирайся с глаз моих. Я не желаю больше тебя слышать!
Бет посмотрела на мать и отправилась наверх.
На следующее утро и в обед дед Тьюк не разговаривал с ней. Он мрачно входил в дом и глядел в окно, пока ел, а потом так же молча уходил. Лицо у него было ужасное.
Бет старалась весь день держаться подальше от мастерской, чтобы не столкнуться с Китом Меддоксом. Джесс работал в Энстере, и только вечером должен был прийти сюда, чтобы проверить крысоловки.
Во всяком случае, он так сказал ей. Они собирались встретиться. Но вечером Джесс так и не появился. Бет долго ждала его во дворе и вошла в дом, когда старик и Кейт уже ужинали. Она села за стол.
– Джесс опять сегодня будет работать допоздна? Старик ничего не ответил.
– Мы договорились встретиться сегодня в шесть. Дед продолжал молчать, тщательно пережевывая кресс-салат.
– Так, – сказала Бет. – Похоже, мне придется самой идти в Энстер.
– Его там нет, – сказал дед.
– Где же он?
– Я ходил в Энстер и рассчитал его. Он сегодня пытался найти себе работу.
Бет встала из-за стола.
– И куда же ты собралась, мисс? – спросил ее дед.
– В Пайк-Хауз.
– Я запрещаю тебе! Оставайся здесь!
– Я поступаю так, как считаю нужным.
– Мисс, если вы переступите порог этого дома, пути назад уже не будет.
– Значит, так тому и быть.
– Бет, остынь, – молила ее Кейт. – Сядь и подумай обо всем хорошенько.
– Не бойся, – сказал дед. – Она прекрасно соображает, что лучше есть хлеб с маслом. Никуда она не пойдет!
– Я ухожу. У меня нет выбора, поэтому я сейчас же соберу мои вещи.
– Вещи! – заорал дед. – Ты отсюда ничего с собой не возьмешь! Если ты уходишь, то уходи так же, как прибыла сюда, – голой и босой с приданым из воздуха!
Бет секунду постояла молча, потом подошла к матери и положила ей руку на плечо.
– Бет, прошу тебя, не уходи, – плакала мать. – Нельзя так поступать. Это нехорошо. Подумай обо всем как следует.
– У меня было время подумать с тех самых пор, когда он только начинал готовить все для меня, – ответила ей Бет.
– Ты хотя бы скажи что-нибудь своему деду.
– Никаких объяснений, – сказал старик, глядя перед собой. – Если ей так хочется, пусть портит себе жизнь. Я не желаю ничего слушать!
И Бет молча, не оглядываясь, оставила дом, в котором прожила целых восемь лет. Сокращая дорогу, она прошла через поля, перебралась по камешкам через Деррен и поднялась вверх по крутым склонам леса Миллери. Затем Бет зашагала по дороге в Нортон, свернула на старую дорожку и наконец приблизилась к Пайк-Хаузу. Маленький домик стоял у края нераспаханных земель, и его белые стены порозовели от лучей вечернего солнца.
Джесс окучивал картофель в огороде. Он вышел, чтобы встретить Бет.
– Господи! Я все думал и думал о тебе сегодня.
– Ну да, именно поэтому ты и удрал, не попытавшись увидеться со мной.
– Я так растерялся, – сказал Джесс. – Хозяин пришел в Энстер и выгнал меня. Он сказал, что он исключит тебя из завещания, если мы будем продолжать встречаться, что мне следует забыть все, о чем мы с тобой договаривались. Что ты вообще передумала. Так он сказал мне.
– Так-то ты веришь в меня.
– Ты хочешь сказать, что, несмотря ни на что, мы все равно поженимся?
