места, как Рейлз, нет… Если я выйду замуж, то два или три месяца зимой буду проводить в городе, весной буду путешествовать, а остальную часть года буду жить среди своих дорогих холмов, в большом загородном доме, где будет все, что только можно купить за деньги, где-нибудь недалеко от Рейлз.
– Так вы его еще не нашли? – спросил Мартин. – Этого богатого мужа, которого искали, который даст вам все, что вы только пожелаете? Неужели в Лондоне не было подходящих кандидатов?
– Нет, не было, – ответила Джинни. – Все они были либо стары, либо уродливы, либо нелюбезны. Те, что были очаровательны, были, как правило, бедны. А те немногие, которые были и очаровательны и богаты, уже были женаты или помолвлены. Но ничего страшного. У меня еще много времени. И даже если не будет ничего другого, всегда есть Джордж Уинтер из Чейслендс, тебе это известно.
– Он все еще ждет вас?
– О да. Он навещал меня дважды в Лондоне и всякий раз делал предложение, и не успела я приехать в Рейлз, как он опять сделал мне предложение.
– И тем не менее вы отказали.
– Я сказала, что еще слишком молода, чтобы посвятить себя семейной жизни. – Джинни, встретив взгляд Мартина и заметив оттенок скептицизма, проказливо улыбнулась и сказала: – Ну, мне всего лишь семнадцать, было бы нехорошо объявить о помолвке, а потом ее разорвать. Но хватит обо мне! Давай поговорим о тебе и о том, что случилось с тобой за последний год.
Они остановились и взглянули друг на друга. Она посмотрела на него долгим взглядом, пытаясь разглядеть, как изменила его новая жизнь.
– Да, ты изменился… И в то же время ты такой же… Твой отец оставил тебе много денег. Я все знаю, можешь не сомневаться. И ты купил себе дом где-то у старой церкви. Ты все переменил в каменоломне, нанял дюжины людей, все говорят, что тебе сопутствует удача.
– Да, так говорят? Будем надеяться, что они правы.
– Чарльз тоже, кажется, так думает. Он говорит, что все фабриканты последуют его примеру в ближайшие десять лет, а это означает, что будет постоянная потребность в камне. Вот! Возможно, что ты будешь богатым! Как тебе это нравится, хотела бы я знать?
– Я думаю, что смирюсь с этим, – сказал Мартин. Джинни расхохоталась; в этом смехе не было притворства, он осветил все ее лицо.
– Ты не будешь откладывать деньги так, как это делал твой отец?
– Нет, не буду.
– Ну тогда кто знает, – сказала Джинни, – если ты станешь действительно богатым – и это не займет у тебя слишком много времени – я, возможно, кончу тем, что выйду замуж за тебя.
– Это в том случае, если я попрошу тебя об этом.
– Это нелюбезно, мистер Кокс.
– Я думаю, с вас уже довольно любезности всех молодых людей округи.
– Не будь глупым. Девушкам никогда не бывает достаточно подобных вещей. Тебе должно быть это известно.
– Когда вы выйдете замуж, – сказал Мартин, – вы рассчитываете на то, что ваш муж будет постоянно любезен с вами?
– Конечно. Я хочу, чтобы он обожал меня, опекал и давал тратить массу денег.
– Тогда я желаю вам удачи в ваших поисках. Минуту они стояли в молчании. Джинни долго смотрела на него.
– Я хочу угадать, каким ты будешь через несколько лет, и на какой девушке женишься, когда придет время выбирать.
– И вам это удалось?
– Нет, не удалось. Будущее остается тайной для нас. Оно упрямо хранит свои секреты.
Они повернулись и пошли по тропинке назад, беседуя о Ньютон-Рейлз, о предстоящем замужестве ее сестры, о путешествии ее брата за границей.
– Хью плохо себя чувствовал весной, и папа отправил его в Швейцарию. Он уже пятый раз путешествует по Европе, а я еще ни разу не была за границей. И почему у меня нет астмы и я не путешествую? Это нечестно…
Пока Джинни болтала подобным образом, они вернулись на стройку.
– А когда фабрика будет готова?
– Она будет готова к маю или июню следующего года.
– Чарльз говорит, что это будет самая большая, самая современная и эффективная фабрика во всей долине. Она действительно чудесно смотрится. Но я удивляюсь тебе, Мартин, ты помогаешь строить ткацкую фабрику, хотя, насколько я помню, ты считаешь, что несчастные ткачи и прядильщики ничем не отличаются от рабов.
– Не все ткацкие фабрики одинаковы. Насколько мне известно, у Хайнолт всегда была добрая слава, здесь хорошо относились к рабочим.
– Значит, твоя совесть чиста?
– Конечно.
– А что ты думаешь о шуме, который стоит в долине от работы фабрик? Это тебя не волнует?
– Нам следует привыкнуть к этому, ведь мы уже привыкли к шуму старых фабрик.
