– Вы не свободны пока выйти за меня замуж, но закон не может предписывать, что можно чувствовать или думать.
– Я могу приказать себе, – ответила Кэтрин. – Я все еще замужем за Чарльзом.
– Вы все еще его любите?
– Конечно.
– Даже после того, как он покинул вас?
– Он все еще мой муж, Мартин, и я не могу нарушить свои клятвы.
– Но если будет так, как вы думаете, и он никогда не вернется? Что тогда? Я понимаю, что вопрос о разводе не стоит…
– Вы правы.
– Но я знаю, что по закону женщина может считать себя свободной через семь лет после того, как ее покинул муж. Я узнал это у мистера Годвина. Мне кажется, вы знаете, что Джордж тоже консультировался у него по этому поводу.
– Да, Джинни сказала мне об этом. Но он это сделал не по моей просьбе.
– Мистер Годвин решил, что вы просили его. Его волнует ваше положение, и поэтому он обсуждал его со мной. Надеюсь, вы этому верите и не обижаетесь на него.
– Мартин, меня это не обижает. Мистер Годвин старый друг. Я его слишком хорошо знаю, и мне в голову не придет обижаться на него.
– Я рад. Мне бы хотелось, чтобы вы то же самое могли сказать обо мне. Но теперь, когда вам известно мое отношение к вам, вам, конечно, понятно, что мои расспросы носили чисто эгоистичный характер. Кэтрин, возможно ли, что по прошествии шести лет, если ваш муж не вернется, вы подумаете о положении закона, которое освободит вас от обязательств по отношению к Чарльзу? Возможно, чтобы тогда вы подумали о том, чтобы выйти за меня замуж? Если даже этот брак даст мне только право заботиться о вас и ваших детях и обеспечить их будущее?
– Я вам сейчас не могу дать ответ, Мартин. Я не знаю, что я буду чувствовать и думать через шесть лет. Но я уверена, что вам не следует так думать. Я не молодая девушка, мне тридцать пять лет. Вы не должны тратить жизнь, дожидаясь меня.
– Время – это ерунда, – ответил Мартин. – Я, как библейский Иов, который, как вы помните, был в услужении семь лет, пока ему досталась его Рахиль… Эти годы пролетели для него, как единое мгновение, потому что он ее любил.
– Мартин, дорогой, с вашей стороны нехорошо так играть на моих чувствах.
– Простите меня, Кэтрин. Я не собирался доводить вас до слез. Мне хотелось, чтобы вы поняли, что мне будет достаточно того, что вы чувствуете по отношению ко мне. И если вы будете рядом со мной, как это было весь этот год…
– Нет, Мартин, этого не будет. Если бы я с самого начала знала ваши чувства по отношению ко мне, я бы никогда не приехала сюда. И теперь я не могу здесь больше оставаться.
У Мартина замерло сердце.
– Вы не можете уехать только потому, что я вам рассказал, что чувствовал все эти семнадцать лет.
– Я должна вас покинуть. Так будет лучше.
– Для кого? Для вас? Вы это хотите сказать?
– Мне кажется, для нас обоих, но в основном, для вас.
– Скажите мне, пожалуйста, вас оскорбляет моя любовь?
– Мартин, мне очень обидно, что вы задаете такие вопросы. И я не понимаю, почему вы мне их задаете?
– Вы не должны забывать, что находитесь гораздо выше меня по положению в обществе.
– При чем тут это?! Мы же оба знаем, что дело совершенно не в положении в обществе. Любая женщина, кем бы она ни была, может только гордиться вашей любовью. Но теперь, когда мне известны ваши чувства ко мне… когда мы обо всем переговорили… мы никогда не сможем вести себя, как раньше. Это станет просто невозможным. Люди сразу начнут что-то подозревать и пойдут разговоры.
– Но если вы вдруг отсюда уедете, вы что считаете, что разговоров не будет? Как насчет Дика и Сюзанны? Как вы им объясните ваше внезапное решение уехать? А слуги? Ваш внезапный отъезд насторожит их, начнутся размышления и домыслы. И, конечно, прежде всего они станут подозревать меня в недостойном поведении. Они подумают, что я каким-то образом вас оскорбил…
– Этого не произойдет, – настаивала Кэтрин. – Они прекрасно вас знают. Я постараюсь так сделать, чтобы и все знали, что мы остаемся друзьями.
– Значит, вы чувствуете ко мне только дружбу и просто хорошо относитесь?
– Да, и еще чувствую огромную благодарность.
– Если вы действительно относитесь ко мне подобным образом, мне кажется, что вы должны остаться в моем доме, о чем я и прошу вас. Если вы говорите, что благодарны мне, то это ваш шанс заплатить мне за все, и не переставать мне верить. Показать, что вы считаете меня и человеком слова и порядочным человеком. Я люблю вас в течение семнадцати лет, и до сих пор мои чувства оставались тайной. Я клянусь сохранять и дальше эту тайну от всего мира. И буду ее хранить до тех пор, пока это будет нужно. Если пожелаете, то до моего последнего вздоха. Я вам обещаю это.
– Джинни знает. А вам известно, какой она может быть неосторожной и болтливой.
– Да, но мне непонятно, каким образом ваш отъезд поможет делу.
