– Я не планировал такого поворота событий, – сказал Маккус с такой искренностью, что она сразу же и безоговорочно поверила ему. – Однако поверь, если бы я заподозрил, что ситуация выходит из-под контроля, то сумел бы вовремя остановиться.
Осознав, через какую черту они только что переступили, Файер хотела возмутиться. Но вместо этого она спросила:
– И когда же ситуация могла выйти из-под контроля? – Маккус приподнял подбородок девушки и посмотрел ей прямо в глаза. От него исходило тепло.
– Честно говоря, она вышла из-под контроля, когда ты сказала мне, что я выгляжу очень привлекательно со своими немодными усами, – ответил он.
ГЛАВА 8
Отилия, известная в свете под именем леди Хипгрейв, изогнулась перед высоким зеркалом, оглядывая себя. Однако внимание графини привлекло не собственное отражение, которое, как она знала, было красивым, а мужчина, наблюдавший за ней. Много лет назад она уяснила для себя, что мужчины обожают наблюдать за женским ритуалом прихорашивания. Конечно, она не позволяла своим любовникам застать ее врасплох, потому что естественная красота всегда требует некоторой полировки. В конце концов, леди имеет право на свои секреты. Да и кому захотелось бы увидеть свою возлюбленную с опухшими глазами или следами размазанной краски на лице.
– Иди же ко мне, – умоляюще произнес лорд Стэндиш.
Он присел на кровати, уже разувшись и сняв чулки, и в предвкушении вечера любви вожделенно смотрел на Отилию.
Она скользнула взглядом по его голым ногам и вздохнула. Этот любовник был всем хорош, кроме своего желания все делать в спешке. Ему было недоступно искусство неторопливой страсти. Когда-то у нее был возлюбленный, который больше часа тратил только на то, чтобы освободить ее от одежд. О, как она скучала по герцогу Солити! Мысль о том, что ее место в вельможной постели заняла леди Талемон, приводила Отилию в бешенство. Опустив палец в баночку с помадой, она нанесла ее на нижнюю губу и посмотрела в зеркало. На ее губах появилась довольная улыбка: результат превзошел ожидание.
Для женщины двадцати восьми лет леди Хипгрейв выглядела потрясающе. Ее светлые локоны с годами потемнели, и теперь к них вплетались золотистые и каштановые пряди. Когда Отилия распускала их, они производили изумительное впечатление.
Леди Хипгрейв нравилось, если ее бледно-голубые глаза казались больше, чем они были на самом деле. В юности один путешествующий актер познакомил ее с косметикой, которая смогла сотворить чудо там, где поленилась природа. Взглянув на себя, она снова улыбнулась, как улыбается удовлетворенный написанным полотном художник.
– Я предпочла бы немного поговорить, а не сразу прыгать в постель, – мрачно заявила Отилия.
Стэндиш потянул за галстук и рванул его так, что, будь в комнате его лакей, он бы взвыл от небрежности хозяина.
– Хорошо, я предлагаю новый план. Мы поговорим в постели, – сказала леди Хипгрейв. Она во всем винила себя, считая, что сама все испортила.
Они обсуждали, как нанесут удар по чести герцогских отпрысков, во время занятий любовью. Даже самый несговорчивый мужчина настроен очень покладисто, если все его мысли заняты тем, как бы побыстрее удовлетворить свою похоть.
Именно таким проверенным способом она убедила замкнутого лорда Хипгрейва жениться на ней, хотя он и был на сорок лет старше ее. Старик мечтал о том, чтобы молодая супруга подарила ему наследника, и ей пришлось изрядно помучить его, прежде чем он согласился на все ее условия. Пока муж Отилии проводил дни в их загородном поместье, она оставалась в столице, где по версии, придуманной специально в угоду графу, она оправлялась после выкидыша. Честно говоря, никакого выкидыша не было, потому что не было и беременности. Графиня не собиралась обзаводиться потомством. Но обман того стоил, так как граф тешил себя мечтами о бессмертии, пока его молодая жена наслаждалась свободой и деньгами супруга в Лондоне.
Стэндиша, конечно, нельзя было причислить к умным мужчинам. Ему просто нравились постельные забавы. Он был согласен на все, только бы любовница удовлетворила его похотливые желания.
Отилия посмотрела через плечо и поморщилась.
– Я предпочитаю разговаривать сидя. Так что же наши планы? Тэтчер, я не видела леди Файер с того самого вечера, как мы столкнулись с ней в театре. Должна признать, что бедняжка иыглядела неважно. У нее было слишком бледное лицо. Как ты полагаешь, она может быть беременной?
Мысль о том, что семя Стэндиша заставит фигуру благородной леди раздуться, подобно тыкве, привела ее в восторг, хотя беременность герцогской дочери не входила в их первоначальный план. Леди Хипгрейв не испытывала недобрых чувств к этой глупышке. Но теперь ей показалось, что она напрасно отлучила Стэндиша от тела Файер, не дождавшись неизбежного зачатия. Если она сумеет убедить его вернуться к разбитой горем дурочке, может, со временем так и случится. Как же она мечтала о том, чтобы увидеть герцога в ярости! Ему придется выбирать между изгнанием дочери в вечную ссылку в Арианрод и согласием на женитьбу Файер и ее бессердечного соблазнителя.
– Еще ни одна дама не понесла от меня, – сказал Стэндиш, расстегивая рубашку. – А с Файер я был всего однажды.
Отилия вся сжалась, услышав его жалкое объяснение. У этого слабака мертвое семя, лениво решила она, поэтому столь блестящий план придется отложить.
– Не беспокойся, любовь моя. Леди Файер не в состоянии оценить такого роскошного любовника, как ты, – сказала она вкрадчивым голосом и повернулась так, чтобы сквозь тонкую ткань сорочки просвечивались возбужденные соски. – Она ничего не понимает. Меня удивляет, что такой развратный мужчина, как герцог, мог произвести на свет и воспитать скромницу дочь. Настоящая овца.
– Файер вовсе не овца, – возразил Стэндиш. – Она показалась мне настоящей Карлайл, пока я был в ее компании. Она отличается и смелостью, и открытостью. Конечно, незамужнее положение дочери обязывало семью герцога оберегать ее честь. Солити, наверное, готовил ее для брака с каким-нибудь богатым аристократом. С ее красотой он бы легко мог устроить самый завидный союз.
