лейтенанта Большева, человека, преданного своему делу, направленные им начальнику Главного морского штаба. Приводим некоторые выдержки из письма от 10 марта 1905 г.:
«Если Вы припомните, то вскоре после смены капитана 2-го ранга Петрова, я настаивал также на смене и старшего механика Ев тени ева и предупреждал Вас, что если он будет оставлен на крейсере «Русь», то из крейсера ничего путного не выйдет и крейсер разрушится в ближайшем заграничном порту. Как видите,, моё предсказание сбылось, но только с той разницей, что крейсер не разрушился; а возвращён обратно в Либаву. Хотя официально у крейсера «Русь» котлы и машина по заявлению г. Евгениева и никуда не годны. Но я всё-таки продолжаю утверждать, что ни машина и котлы не годны, я с ними достаточно познакомился в Бремергафене и на пароходе, а негоден старший механик… В Бремергафене старший механик Евгениев постоянно вмешивался в устраиваемый мной газовый завод и мешал мне работать; в конце я был вынужден заявить энергичный протест Петрову, против вмешательства Евгениева, которое мне удалось устранить только после того, как я пригрозил, что брошу всё и уеду в Петербург, где подам обо всём рапорт. Пока я был на крейсере, все машины и аппараты газового комплекса действовали прекрасно, теперь же, как оказывается, явились неисправности, и именно в паровых машинах от динамо. Я написал об этом Ридингеру, желая узнать его мнение, и получил от него сегодня ответ. Из него Вы увидите, что машины после моего отъезда были испорчены… Ведь машины были совершенно новые и работали прекрасно, пока я к ним не подпускал г. Евгениева. Я еще удивляюсь, как там Беляев справляется… Дорожинский стоит вахты, а вся воздухоплавательная часть, для которой создан самый крейсер, отдана на попечение Николая Чудотворца». И еще: «Когда я был в Либаве, на крейсере целые дни торчали дамы и вмешивались решительно во все. Я тогда ещё этим возмущался и хотел даже подать рапорт, но боялся, что это будет иметь вид сплетни. Но поверьте, что влияние дам имеет связь с судьбой крейсера».
Большев приводит весьма красноречивый случай, о котором ему поведал в письме от 24 февраля 1905 г. подполковник Беляев: «2 февраля нас вытянули из гавани на рейд, откуда 3-го в 8 ч. утра мы вышли в море. Все шло хорошо, машина давала скорость такую, что каждую 1/4 часа приходилось останавливаться, чтобы держать дистанцию в колонне. Погода была тихая, но «адмиралов» заливало уже; у нас же была благодать. Дойдя до Ска- гена 8-го, мы вдруг узнали, что потек холодильник, о чем было доложено адмиралу, который назначил комиссию для освидетельствования холодильника, а 9-го приказал нам идти обратно. Течь прекратилась как по мановению волшебного жезла, и 12-го на рассвете мы были уже в Либаве» (в свое время в Бремергафене все холодильники были перебраны и все трубки в них заменены новыми). В заключение своего письма с изрядной долей сарказма Большев пишет: «Если бы «Лан» сделали судном 3 ранга и
назначили бы меня его командиром, то я пришел бы в эскадру адмирала Рожественского не позже Добротворского, а может быть, и раньше». Таково мнение Большева относительно неполадок на крейсере «Русь», который до самого окончания русско-японской войны использовался на Балтике в качестве учебного воздухоплавательного судна, затем его разоружили и продали. Воздухоплавательное имущество с крейсера в 1 907 г. доставили транспортом «Кронштадт» в Севастополь и сдали на хранение в воздухоплавательный парк.
Некоторые сведения о применении воздухоплавательных средств содержатся в книге В.Е. Егорьева «Операции владивостокских крейсеров в русско-японскую войну» (Воениздат Наркомата ВМФ, 1939): «8 мая 1905 г. контр-адмирал Иессен с крейсерами «Россия» и «Громобой» вышел на несколько дней в море. Курс был взят в сторону Цугарского пролива. На пути проводились опыты и наблюдения с поднимаемого с «России» змейкового аэростата. В один из моментов, когда аэростат был поднят в воздух без пассажиров, лопнул крепивший его к крейсеру трос. Аэростат поднялся на большую высоту. Однако, через несколько минут он начал медленно снижаться и аппендиксом сел на воду… ». Впоследствии оболочку подняли на палубу. Это был единственный случай применения привязного аэростата в условиях, близких к боевым.
Несмотря на некоторые успехи, опыт применения аэростатов и воздушных змеев на кораблях не получил соответствующего развития: попытка создания специального корабля-аэростатоносца завершилась неудачей; применение воздушных змеев с людьми запретили, так как имелся случай, когда воздушный змей «козырнул», столкнулся с землей и находившийся в корзине матрос-наблюдатель погиб. Воздухоплавательное имущество, как правило, хранилось в неподходящих местах и гнило. К тому же имевшиеся воздухоплавательные парки именовались опытными, и, следовательно, на них был отпечаток временности. В докладе императору в апреле 1906 г. морской министр высказал мнение, что аэростаты не оправдывают как возлагаемые на них надежды как средства разведки в связи, так и расходы на их содержание. В 1906 г. расформировали воздухоплавательный парк при Владивостокском порту.
Имущество расформированных парков предполагалось передать в военное ведомство. Но Севастопольский парк на Черноморском флоте оставили и даже попытались ввести новые штаты, рассчитанные на перспективу.
В начале 1907 г. при Главном инженерном управлении военного ведомства создали комиссию под председательством генерал-лейтенанта Н.Л.Кирпичева, которой поручили исследовать возможности постройки управляемого аэростата. Чтобы решить основные теоретические проблемы дирижаблестроения, комиссия пригласила ряд крупных ученых, в том числе А.Н. Крылова. Он принял приглашение и 19 марта 1907 г. выступил с докладом «О значении формы управляемого аэростата, о фигуре и месте постановки на нём пропеллеров». В этот период Крылов заведовал Опытовым бассейном морского ведомства. По его мнению, следовало построить аэродинамическую трубу с искусственным потоком воздуха.
В сентябре 1908 г. морской министр приказал Морскому генеральному штабу выработать положение и штаты особого воздухоплавательного кадра в Чёрном море, «каковой мог бы легко освоиться с действиями управляемых шаров, буде морское ведомство приобретет таковой в целях применения для боевых потребностей флота». В докладе от 10 октября 1908 г. начальник Морского генерального штаба полагает также необходимым в законодательном порядке принять ряд административных мер, связанных с назначениями руководящего состава и направлением офицеров для обучения в Воздухоплавательный парк. В телеграмме от 17 декабря 1908 г. начальник Главного морского штаба предписывал инженер-механику, направляемому для обучения, кроме изучения обычного дела воздухоплавания, изучение испытуемых военным ведомством систем управляемых шаров и аэропланов «для применения этих познаний на случай приобретения таковых систем морским ведомством».
4 декабря 1908 г. начальник Главного морского штаба контр-адмирал Н.М. Яковлев информировал начальника морских сил Чёрного моря: «Высочайше одобренными планами войны России на Чёрном море предусматриваются действия воздухоплавательного парка с управляемым шаром в Черноморском флоте.
