– Немедленно! – Уоррингтон весь дрожал от нового приступа сильной боли. – Если вы отправитесь немедленно, то сможете пожениться уже через несколько дней. В Шотландии.
Бежать в Гретна-Грин?[26] Маура попыталась справиться с нахлынувшим на нее чувством страха и растерянности. Она и так мало могла распоряжаться своей будущностью, а теперь с ней и вовсе перестали считаться.
– Я не могу вступить в брак без благословения родителей. – Она беспомощно посмотрела на Роуэна, умоляя его понять ее чувства.
Жоржетта обняла ее за талию.
– Твои родители все поймут. Они много лет видели, как вы с Роуэном увиваетесь друг за другом. В последнем письме к сестре я предуведомила ее, что по возвращении из Индии их, вероятно, будут ждать добрые вести.
– Вот мое последнее желание, Маура, – сказал граф, с трудом переводя дыхание. – Я всегда относился к тебе как к дочери. Окажи мне уважение, сделай так, чтобы мечта моя сбылась. Возвращайся к моему смертному ложу, став женой моего сына.
Роуэн с силой сжал пальцы Мауры. Он без слов предостерегал ее, чтобы она не усугубила состояние старого графа, идя наперекор его последней воле. Маура глубоко, вздохнула и кивнула.
– Я стану женой вашего сына.
Глава 24
Эверод выпрыгнул из коляски первым. Быстрыми шагами он взбежал по ступенькам к парадной двери отцовского особняка. Дверь была заперта, но это не могло его остановить. Он не раз перелезал через садовую ограду в надежде повидать Мауру. Не так много часов прошло с того мгновения, когда он по- хозяйски вошел в этот дом и проследовал его коридорами до ее двери.
Он наследник Уоррингтона, но во всем доме помнила об этом, кажется, одна только Маура. Уже много лет она была влюблена в него. А он все это время презирал ее. Когда он подошел к ней в книжной лавке, она испугалась, что он обидит ее. И все же она заставила себя преодолеть неприязнь и попробовать достучаться до того юноши, которого когда-то любила. Его побуждения в отношении Мауры отнюдь не были столь же благородны, и все же именно ему она преподнесла в дар свою невинность.
Это была единственная ее драгоценность, которую она могла принести ему в жертву. Она отчаянно рисковала, доверяясь мужчине, который не так давно собирался похитить ее невинность лишь для того, чтобы посмеяться над ней.
И чем же он отплатил ей за доверие? Он позволил своему гневу и ревности к Роуэну довести себя до того, чтобы публично опозорить единственную женщину, которая любила его безоглядно, со шрамом и прочими недостатками.
Маура любила его.
Когда Эверод понял это, он почувствовал, как теплеет у него на душе, в самых дальних ее уголках, которые он до той поры и не считал заледеневшими. Маура всегда любила его, просто она никогда не облекала это чувство в слова.
А если бы она это сделала, Эверод не поверил бы ей.
Любовницы шептали ему на ухо слова любви, и он отвечал им тем же, а вот теперь они все словно стали для него призраками, и он не в силах был припомнить их лиц. Ибо все, чего он желал, заключалось для него в трех простых словах.
И единственная женщина, которая заслуживала этих от души идущих слов, никогда не слышала их от него.
Эверод почувствовал, что его догоняют друзья.
– Ты собираешься постучать? – спросил Солити.
Как и остальные, он устал и думал лишь о том, чтобы вернуться к жене и лечь спать.
Эверод сердито посмотрел на дверь.
Его братец собирается жениться на Мауре.
Эверод с размаху пнул дверь ногой.
– Господи, Эверод! Я же сказал «постучать»! – закричал на него Солити, а Эверод тем временем навалился на дверь всем телом.
Под его напором дверь отворилась.
Эббот, престарелый дворецкий Уоррингтонов, услышал шум у парадной двери. Он покрепче ухватил трость, так, словно это была дубинка.
– Немедленно убирайтесь отсюда! Нам здесь гуляк не нужно!
Эверод выхватил трость из рук слуги и бросил ее Кэдду.
– Мы не какие-нибудь громилы, Эббот. Наденьте очки: я Эверод, наследник графа Уоррингтона. – И он посмотрел вглубь холла: не выглядывает ли Маура из-за какой-нибудь двери? – Я пришел за мисс Кигли.
Дворецкий растерянно нахмурился. Он разглядывал пятерых устрашающего вида джентльменов, соображая, как ему поступить.
– Мисс Кигли? Я…
– Кто там, Эббот? – послышался сверху холодный голос Жоржетты, и Эверод отступил на несколько шагов, чтобы разглядеть графиню.
Изящно держась одной рукой за перила, она снисходительно рассматривала всю пятерку.
– Тебя никто не звал, Эверод. Пока это все еще дом Уоррингтона. Ступай вон, иначе я велю Эбботу позвать ночную стражу.
Дворецкий, прихрамывая, встал так, чтобы видеть хозяйку.
– Должно быть, его позвал доктор Бэрк, миледи. В таких печальных обстоятельствах обычно приглашают наследника.
Рэмскар выступил вперед, загораживая Эвероду дорогу и мешая ему схватить дворецкого за ворот ночной рубашки.
– Что это за обстоятельства, Эббот? – спокойным тоном спросил граф.
– Ничего не отвечай, – прошипела слуге Жоржетта.
– Лорд Уоррингтон при смерти, милорды, – печально покачал головой Эббот. – Доктор Бэрк говорит, что сердце у него…
Эверод не стал слушать дальше. Он взлетел вверх по лестнице, готовый смести с дороги всякого, кто попытается помешать ему увидеть отца.
Его отец при смерти!
Вопреки разногласиям и вражде Эверод никогда не переставал любить отца. Женщина, которая сделала все для того, чтобы эта любовь осталась безответной, преградила ему путь, словно ангел мщения.
– Уоррингтон не желает тебя видеть, – сказала она, задевая его своими словами за живое.
– Ну что же, мне нравится ему досаждать, – ответил Эверод, оттесняя ее в сторону. Он слышал, как его друзья обмениваются репликами, поднимаясь за ним. Вероятно, Эббот рассказал им о болезни Уоррингтона более подробно.
– Не смей! – Визг Жоржетты зазвенел в ушах Эверода.
Не обращая внимания на ее требования остановиться, он отворил дверь в спальню отца. У входа виконт замер, зажав нос рукой. Спальня, скупо освещенная лишь ночным светильником, висевшим на стене, была насыщена запахами рвоты, пота и медицинского спирта.
Эверод увидел отца, лежащего в постели. Однако дело было плохо: глаза Уоррингтона были открыты, но он не замечал сына. Взгляд его был устремлен в пространство, а зрачки блестели, будто стеклянные пуговицы. Граф дышал с большим трудом.
– Отец, – тихо позвал Эверод, дотрагиваясь до его плеча.
Уоррингтон с трудом перевел взгляд, силясь разглядеть сына. Он пробормотал что-то нечленораздельное, по его глазам было понятно, что он не узнает Эверода.
– Я съезжу за доктором Бэрком, – сказал Броули и исчез за дверью.
Эверод закрыл лицо руками. Состояние отца ухудшалось на глазах. Безвольно уронив руки, Эверод
