В поле поработашь, в огороде пополешь, коли зимой – за дровами, за сеном съездишь и спи-отдыхай!
Обед сваришь, пирогов напечешь – мы с матушкой обедать сядем, а ты спи-отдыхай!
После обеда посуду вымоешь, избу приберешь и спи-отдыхай!
Коли время подходяще, в лес по ягоды, по грибы сходишь, али матушка в город спосылат, так сбегашь. До городу рукой подать, и восьми верст не будет, а потом спи-отдыхай!
Из городу прибежишь, самовар поставишь. Мы с матушкой чай станем пить, а ты спи-отдыхай!
Вечером коров встретишь, подоишь, напоишь, корм задашь и спи-отдыхай!
Ужну сваришь, мы с матушкой съедим, а ты спи-отдыхай!
Воды наносишь, дров наколешь – это к завтрему – и спи-отдыхай!
Постели наладишь, нас с матушкой спать повалишь.
А ты, девка, день-деньской проспишь-проотдыхашь – во что ночь-то будешь спать?
Ночью попрядешь, поткешь, повышивашь, пошьешь и опять спи-отдыхай!
Ну, под утро белье постирашь, которо надо, поштопашь да зашьешь и спи-отдыхай!
Да ведь, девка, не даром! Деньги платить буду. Кажной год по рублю! Сама подумай. Сто годов – сто рублев. Богатейкой станешь!
На корабле через Карпаты
Я вот с дедушкой покойным (кабы был жив – поддакнул бы) на корабле через Карпаты ездил.
Сперва путина все в гору, все в гору. Чем выше в гору, тем больше волны.
Экой качки я ни после, ни раньше не видывал. Вот простор, вот ширь-то! Дух захватыват, сердце замират и радуется.
Все видно, как на ладони: и города, и деревни, и реки, и моря.
Только и оставалось перемахнуть и плыть под гору с попутным ветром. Под гору завсегда без качки несет. Качат, ковды вверх идешь.
Только бы нам, значит, перемахнуть, да мачтой за тучу зацепили. И ни в ту, ни в ну. Стой, да и все тут.
Дедушка относа боялся главно всего. А ну как туча-то двинет да дождем падет? Эдак и нам падать приведется. А если да над городом да днищем-то угодим на полицейску каланчу али на колокольню? Днище-то прорвет, а на дырявом далеко не уедешь.
Послал дедушка паренька, – был такой, коком взяли его и плату коку за навигацию была – бочка трески да норвежска рубаха. Дедушка приказ дал:
– Лезь, малец, на мачту, погляди, что оно там нас держит? Топор возьми; коли надобно, то у тучи дыру проруби али расколи тучу.
Парень свернулся, провизию забрал, сколько надо: мешок крупы, да соли, да сухарей. Воды не взял: в туче хватит. Полез.
Что там делал? Нам не видно. Чего не знаю, о том и говорить не стану, чтобы за вранье не ругали. Ладно.
Парень там в туче дело справлят и что-то на поправку сделал. И уронил топор.
Мачты были так высоки, что топор, пока летел, весь изржавел, а топорище все сгнило. А мальчишка вернулся стариком. Борода большуща, седа! Но дело сделал – мачту освободил. Дедушка команду подал:
– Право на борт! Лево на борт!
Я рулем ворочаю. Раскачали корабль. Паруса раскрыли. Ветер попутной дернул, нас и понесло под гору.
Мальчишке бороду седу сбрили, чтобы старше матери не был, опять коком сделали.
И так это мы ладно шли на корабле под гору, да что-то под кормой зашабрило.
Глянули под корму – а там мезенцы морожену навагу в Архангельск везут!
Проповедь попа Сиволдая
Поп Сиволдай вздохнул сокрушенно. Народ думал, о грехах кручинится, а поп с утра объелся и вздохнул для облегчения, руки на животе сложил и начал голосом умильным, протяжным, которым за душу тянут:
– Людие! Много есть неведомого. Есть тако, что ведомо только мне, вам же неведомо. Есть таково, что ведомо только вам, мне же неведомо. – Сиволдай снова вздохнул сокрушенно. – Есть и тако, что ни вам, ни мне неведомо!
Поп погладил живот и зажурчал словами:
– О, людие дорогие мои! У меня старой подрясник. Сие ведомо только мне, вам же неведомо. О, любезны мои други! Купите ли вы мне материи на новой подрясник шерстяной коричневого цвету и шелковой материи такового же цвету на подкладку к подряснику,– сие ведомо только вам. Мне же сие неведомо. О, возлюбленные мои братия! А материя, котору вы купите мне на подрясник, и подкладка к оному подряснику и с присовокупленною к ней материей тоже шерстяной цвета семужьего, с бархатом для отделки подобающей, – понравится ли все сие моей попадье Сиволдаихе – ни вам, ни мне неведомо!
Как наряжаются
