В приемной своего кабинета Галва увидел Крулиха — маленького человечка, которому давно минуло пятьдесят. Его глаза непрестанно сверлили все окружающее.
— Могу я с вами поговорить, пан Галва?
Петр кивнул и пригласил Крулиха в кабинет.
— Почему меня выгнали?
Галва с удивлением посмотрел на него:
— Кто вас выгнал?
— Вчера меня вызвал этот болван Крайски и сообщил, что для меня выписан канадский паспорт. Моя работа в фирме ТАНАСС закончилась, и я должен завтра улететь.
Галва задумался.
— Вы ведь чех, как и я, — давил на него Крулих, — почему вы не хотите мне сказать о причинах моего увольнения?
Галва молчал… Связано это с полковником Говардом или нет? Сам Крайски этого сделать не мог, он пришел бы посоветоваться.
— Крайски ничего не говорил вам о причинах?
— В том-то и дело, что нет. Сообщил, что для меня готов паспорт, и все.
Галва набрал номер телефона директора фирмы ТАНАСС.
— Да, это было мое распоряжение, — нервно объяснял Штрайтцер, — я изучил его личное дело… У него слишком много знакомых, которые предали и вернулись в Чехословакию. Пусть радуется, что мы даем ему возможность эмигрировать в Канаду. Вам этого достаточно?
— Вполне… — ответил Галва и положил трубку.
Господин директор лгал — он никогда не смотрел личные дела. И если сейчас сделал это, то кто-то его заставил. А причина увольнения Крулиха — это только зацепка, ничего более. Кто же мог это сделать, как не полковник Говард?
— Бесполезно, пан Крулих, я ничего не могу для вас сделать. Это приказ директора.
Крулих раздраженно замахал руками:
— Но почему?
— У вас были странные связи… Какие-то люди, которые вернулись в Чехословакию.
— Эти данные в личное дело внес я сам. Я не могу отвечать за каждого неврастеника, решившего хлопнуть дверью… — Крулих расходился все больше и больше, так, что у него срывался голос: — Я скажу вам истинную причину! Это Гранднер, если уж вы хотите знать правду, пан Галва!
Галва прищурил глаза. Этот раздраженный человек был, безусловно, прав. Крулих инструктировал Гранднера. Крулих знал, под каким именем он выехал в Прагу. Это становилось интересным, потому что, кроме Крулиха, все знал только один человек. Это он сам! Чего же, собственно, добивается Говард?
— Более пяти лет я вкалывал на фирму ТАНАСС, — возбужденно продолжал Крулих, — а сегодня со мной поступают как с мальчишкой… Как вы думаете, что меня ждет в Канаде? Но я не позволю играть со мной! Я никуда не поеду! Вам понятно?
— Вы взрослый человек, пан Крулих, вы ведь понимаете, что делаете? — спокойно спросил Галва.
— Зато вы просто образец земляка, не так ли?
— А что я должен был, по-вашему, сделать? — тем же спокойным тоном перебил его Галва.
— Разъяснить этому старикашке, что так с людьми не поступают, — вот что вы должны были сделать!
— Вы не слишком сильны в географии? Вы же не в Чехословакии…
— Пока еще нет! — выкрикнул Крулих, но внезапно поперхнулся и замолчал.
Галва приподнялся из-за письменного стола. Он вспомнил, как этот бесхарактерный человек, способный продать даже родного брата, клялся в своей ненависти к коммунистам. От ненависти убежал, из-за ненависти попытался бы вернуться домой…
— Я только что сказал вам, пан Крулих, что вы взрослый человек, но сейчас начинаю сомневаться в этом.
Крулих оскорбленно повернулся и, выходя из кабинета, надрывным голосом произнес:
— Вы можете думать все что угодно, но однажды и с вами произойдет то же, что со мной…
9
И действительно, Крулих в Канаду не поехал. Однако он не был настолько наивен, чтобы думать, что это для него пройдет без последствий. Поэтому он искал защитника. Он посетил инспектора криминальной полиции Рама, которому ранее оказывал кое-какие услуги, и тот помог ему встретиться с сотрудником западногерманской секретной службы Йохеном Ноймайером.
— Ваша информация о фирме ТАНАСС представляет для нас определенный интерес, герр Крулих, — важно произнес Ноймайер. Этот тридцатилетний блондин, выросший в семье переселенцев из Чехословакии, с ненавистью относился ко всем чехам и просто органически не переваривал чехословацких эмигрантов. Но он получил приказ побеседовать с этим человеком, а приказы следует выполнять. Правда, никто не мог его заставить радоваться этой встрече. — Ваше предложение о сотрудничестве с нами мы согласны принять, правда, с одним условием…
— То есть?.. — в нетерпении спросил Крулих.
— Вы исправите глупость, которую совершили, отказавшись выехать в Канаду.
— Почему? — с удивлением посмотрел на него Крулих.
— Потому что вы будете нам нужны там. Извинитесь перед Крайским и Галвой, понимаете? Сделайте все возможное, чтобы попасть в Канаду, хоть на коленях умоляйте. В противном случае получите тысячу марок за информацию, и мы вас не знаем. — Ноймайер с безразличным видом посмотрел на Крулиха.
Бывший инструктор фирмы ТАНАСС лихорадочно обдумывал это предложение, но никаких контраргументов так и не нашел.
— Хорошо, герр Ноймайер, я согласен, — ответил Крулих.
Ноймайер встал:
— Вам следует уехать в Канаду с их помощью, а не с нашей… Это главное условие нашего дальнейшего сотрудничества.
Крулих утвердительно кивнул:
— Я понимаю…
— И еще одно, герр Крулих… В своей информации вы упоминали, что Галва встречается с какой-то женщиной.
— Да… это его любовница.
— Что вы знаете о ней?
— Это было так, — начал издалека Крулих. — У меня есть знакомый, его зовут Дин Пауэлл. Он владелец бара «Романе». Однажды я зашел к нему, и как раз в это время Галва выходил оттуда с женщиной… Оба уже стояли на ступеньках лестницы… Ну, ей можно было бы дать лет тридцать с небольшим, но женщина что надо…
— Давно это было? — перебил его Ноймайер.
— Почти полгода назад.
— Это все, что вы о ней знаете?
— Все… Только я удивился, что Пауэлл как-то странно рассмеялся, когда узнал, что я знаком с Галвой. У меня создалось впечатление, что он хорошо знал ту женщину, что Галва нарвался на шлюху или что-то в этом роде.
— А кто, собственно, такой этот Пауэлл?
Крулих задумался, но потом вдруг понял, что широкий круг знакомств повышает его цену, и охотно ответил:
— Дин Пауэлл долгое время работал на англичан, в основном на Ближнем Востоке… Потом в чем-то
