отбавляй.
По плану студенческий отряд альпинистов должен был возвратиться в Прагу в пятнадцать часов. Об этом Иван сообщил родителям в последнем письме, посланном из Италии, Но автобуса все не было, хотя уличные часы показывали уже пятнадцать минут пятого.
Сначала Марцела не хотела встречать сына. Впрочем, это было и его желание. Он не хотел, чтобы его провожали, когда он уезжал, и тем более просил не встречать, чтобы о нем не подумали, будто он маменькин сынок. Родители правильно поняли сына и не пошли его провожать. Но сегодня, когда Марцела приехала домой и на столе нашла большой букет роз с запиской от мужа, она изменила первоначальный план — ей не хотелось оставаться дома. Она прибрала квартиру, сварила кофе и еще раз прочитала записку: «Марцела, я ни о чем не забыл. Крепко целую тебя и Ивана. Я очень вас ждал, но вынужден выехать из Праги в командировку. К сожалению, не знаю точно, когда вернусь. С большим удовольствием вернулся бы сегодня вечером. Может, мне это и удастся. В любом случае постараюсь позвонить. Ваш папа».
Опять одна из этих проклятых командировок! Господи, сколько их уже было! Иногда кажется, что закон подлости для своих экспериментов выбрал именно их семью. Всегда, когда они чего-то ждали, на что-то надеялись, срабатывал этот самый закон. За двадцать лет замужества такое случалось много раз. Наряды на рождество или на Новый год, внезапные отъезды на учения, когда они уже готовились в отпуск, тревоги именно тогда, когда они покупали билеты в театр, выезды на разминирование, когда они ждали гостей, командировки на проверки частей тогда, когда она заболевала. Когда родился Иван, Гумл был в училище, и все, что было необходимо, подготовила мать Марцелы. Значительно хуже обстояло дело, когда должна была родиться Сузанна. Марцела осталась совсем одна. Йозеф в то время был на разминировании в Восточной Словакии. Правда, он писал, что, как только придет время рожать, он приедет домой, но, когда это время пришло, он находился далеко от дома. Марцела отвела Ивана к соседке, а сама пошла пешком через весь город в родильный дом. Может, именно эта глупость явилась причиной смерти дочери, кто знает?
Когда муж приехал, Сузанны уже не было, а Марцелу врачи с трудом спасли от смерти. Она надеялась, что хоть это образумит Йозефа и удержит его дома, но все осталось по-прежнему, а может быть, стало еще хуже, потому что его перевели в Прагу, а она с Иваном жила на старом месте. Иногда ей казалось, что в армии существует только один специалист по разминированию — Йозеф Гумл. Когда же, в конце концов, она избавится от постоянного страха за жизнь мужа? Неужели те, кто все время посылают его на разминирование, не понимают, в каком состоянии она находится? Наверное, не понимают. Они не знают, что она в буквальном смысле слова трясется от страха, повторяя про себя: «Только бы все обошлось! Только бы Йозеф вернулся жив и здоров!»
Они не могут об этом знать, потому что она никому никогда об этом не говорила, и муж об этом не знает. Она никогда не жаловалась, чтобы не причинять ему лишнее беспокойство. И перед Иваном приходилось постоянно храбриться, ведь он-то знал, на какую работу уехал отец. Сколько раз он у нее спрашивал, может ли с папой что-нибудь случиться, а она его успокаивала, хотя сама не всегда верила своим словам. За эти годы она так и не привыкла к опасной работе мужа. И по сей день боится за него. Иногда этот страх преследует ее даже во сне. И сейчас ей страшно, потому что он опять уехал неизвестно куда, где с ним может всякое случиться. Нет, лучше об этом не думать.
Марцела помыла посуду, оделась и вышла на улицу: в такие минуты лучше быть среди людей. И она направилась туда, куда сначала не хотела идти.
Вскоре она была уже на набережной около моста Манеса, любуясь Пражским Градом и Малой Страной, залитыми солнечными лучами. Потом остановилась около памятника Йосефу Манесу [7] и подумала: «Сколько в Праге таких чудесных произведений искусства, мимо которых люди ежедневно равнодушно проходят, не находя времени полюбоваться ими!» В этот момент к ней подошла какая-то женщина:
— Простите, пожалуйста, вы ожидаете автобус со студентами из Италии?
— Да.
— Они должны были прибыть уже полтора часа назад, но их, наверное, опять задержали на границе. Так было в прошлом году: просидели, бедные, около двух часов в таможне. Они ждали на границе, а мы тут, в Праге. Вы встречали их в прошлый раз?
— Нет.
— Ваш сын первый раз поехал с группой?
— Да, первый.
— А на каком факультете он учится?
— На электротехническом.
Марцелу никак нельзя было назвать замкнутой женщиной, но она терпеть не могла людей, которые постоянно задают ненужные вопросы. Вот и теперь она не знала, как закончить разговор с женщиной, у которой, казалось, рот не закрывался ни на минуту.
— Когда ваш сын начал заниматься альпинизмом?
— Точно не знаю, наверное, с того времени, как стал ездить на каникулы к бабушке в Северную Чехию.
— Наш Петя первые восхождения тоже совершил на севере Чехии, но вот уже третий год он выезжает с отрядом за границу.
Марцела Гумлова молча, без всякого интереса кивала и тем самым еще больше вдохновляла свою неожиданную знакомую на новые вопросы. Она их будто выстреливала и при этом умудрялась рассказывать о том, что известность Доломитам снискали крутизна склонов и захватывающая дух высота их почти отполированных пиков.
Долго еще Марцела вынуждена была выслушивать никому не нужные рассуждения, отвечать на вопросы, на которые ей совсем не хотелось отвечать.
Только около шести часов вечера появился автобус со студентами-альпинистами. Гумлова в отличие от своей собеседницы не бросилась к нему, а стояла и наблюдала, как из автобуса выходят загорелые ребята. Она решила, что подойдет к сыну только после того, как тот распрощается с друзьями и направится домой. Ей не хотелось ставить Ивана в неловкое положение. Но получилось все не так, как она намечала: все уже вышли из автобуса, а сына не было.
Сначала она решила, что он вышел где-нибудь по дороге и поехал домой городским транспортом. А что, если с ним что-нибудь случилось? По дороге или в горах? Марцела направилась к автобусу.
— Простите, пожалуйста, а Иван Гумл с вами не приехал? — обратилась она к руководителю группы.
— Нет. Вы его мать?
— Да, я Гумлова.
— Доктор Прокеш. Мне очень неприятно говорить вам это, пани Гумлова, но Иван с нами не вернулся. Он и Зденек Мареш. Мы привезли только их вещи. Но, к сожалению, они вместе со снаряжением. Мы могли бы их выдать вам в клубе в предстоящую среду, после восемнадцати часов…
— Багаж меня не интересует. Скажите, что с Иваном?! Почему он не приехал? — Голос у Марцелы срывался. — С ним что-нибудь случилось?
— Нет-нет, ничего не случилось. В Зальцбурге они оба были с нами. Следующую часовую остановку мы сделали в Линце, и вот там они пропали.
— Как же произошло, что они покинули товарищей, а вещи оставили в автобусе?
— Да, вы правы, с собой у них были только паспорта и кое-какая мелочь. Мы ждали их более двух часов, пытались искать, но безуспешно.
— Как же вы могли их бросить?
— Я считаю, что молодые люди ушли, все заранее хорошо продумав. Они просто эмигрировали. Перед отъездом я обратился в городское полицейское управление в Линце с вопросом, не было ли зафиксировано какое-нибудь дорожное происшествие, во время которого наши студенты могли быть ранены. Ответ был отрицательный. По всей видимости, молодые люди не были заинтересованы в том, чтобы их нашли. Ручаюсь, что через пару дней вы получите от Ивана весточку, где он все подтвердит.
— Я в это не верю! С какой стати Ивану эмигрировать? Это какое-то недоразумение!
