Гордан вытащил пачку сигарет «Уинстон» и предложил ей. Но прежде чем поднести зажигалку, многозначительным тоном произнес:
— Можете пообещать мне, мадам, что все, что я сейчас скажу вам, останется между нами?
— Раз это вам так важно, то почему бы и нет? — улыбнулась Кларин.
Гордан прислонился к стойке бара и встал таким образом, чтобы видеть всех присутствующих.
— Сначала небольшое вступление, мадам Графф, — ледяным тоном начал он. — Есть серьезное подозрение, что душевный недуг доктора Калаха вызван тем, что он, хотя, возможно, против своей воли, был привлечен к сотрудничеству с чехословацкой разведкой.
— Да вы что… — вырвалось у Кларин. Она потрясенно смотрела на него. — Это невозможно, господин Гордан!
— Возможно, — убежденно ответил он. — Это не только возможно, но и весьма вероятно. В Лондон он приехал не по собственной инициативе, его сюда послали.
Кларин покачала головой и решительно заявила:
— Я не могу этому поверить. Вы меня пугаете.
— Но-но! — засмеялся капитан и наклонился к ее уху. — Только не пугайтесь, Кларин. Можно мне называть вас Кларин, как в свое время это делал Браун?
Она судорожно схватилась за стойку, как будто ей стало вдруг плохо. Несколько мгновений она стояла с закрытыми глазами, потом перевела дыхание и посмотрела на капитана широко открытыми, полными ужаса глазами.
— Я думала… вы врач, — прошептала она дрожащим голосом и отвернула от него лицо.
— Теперь вам ясно, что я не врач, — сухо произнес Гордан и, дав ей время опомниться, добавил беззаботным тоном: — По крайней мере, теперь вы знаете, как со мной разговаривать, если господин Браун — мой приятель.
Она с жадностью отпила из стакана, чтобы смочить пересохшее горло. Слова Гордана доходили до ее сознания отрывками.
— Браун часто вас вспоминает. И жалеет, что ему не представилась возможность лично поблагодарить вас за сведения, собранные вами для него.
— Это был просто счастливый случай, — произнесла она машинально.
— Вы проделали все очень ловко, мадам. Чешская полиция до сих пор не подозревает, что вы сотрудничали с Брауном, — вкрадчиво улыбнулся Гордан и накрыл своей ладонью ее руку.
Она повернулась к нему и сказала твердым голосом:
— Ничего подобного я никогда больше делать не буду. И если вы от меня ждете чего-то в этом роде, то должна вас разочаровать: на меня не рассчитывайте.
— Да мне и во сне не пришло бы в голову злоупотреблять вашей красотой и сообразительностью и втягивать в какую-нибудь опасную авантюру, — сказал он вполголоса и сжал ее руку. — Речь идет лишь о небольшой услуге. Этим вы бы сделали доброе и Калаховым.
— Калаховым? Им я помогу с удовольствием.
— Я знал, что мы поймем друг друга. — И он поцеловал ей руку.
— Знаете, что меня приводит в ужас, Гордан? — спросила она, будто вспомнив что-то. — Я никак не могу смириться с мыслью, что Михал Калах — шпион. Вам это, наверное, покажется странным, но я просто не могу себе представить его в этой роли.
— А я и не утверждаю, что он работает против нас. Однако ряд признаков свидетельствует о том, что за ним кто-то стоит и руководит его поступками.
— Но могу этому поверить, — упрямо покачала головой Кларин. — Мне все это кажется фантастическим сном.
— Я понимаю, что для тех, кто знает доктора, это действительно кажется невероятным. Но мы, если позволите, во всей этой истории кое-что обнаружили. Поверьте, я не стал бы терять время и затруднять вас, если бы это была фикция. А потом… меня совершенно не радует мысль, что в один прекрасный день придется ликвидировать Калаха как иностранного агента. А это может случиться. И вот именно вы можете воспрепятствовать этому.
— Я?
— Да, вы. На несколько дней вам придется остаться здесь, в Уотфорде, в роли предупредительной и внимательной опекунши Калаха и во время бесед с ним попытаться выяснить, кто такой Боркин.
— Как, простите?
— Боркин. Он должен играть в жизни Калаха какую-то важную роль, — серьезно пояснил Гордан.
Женщина непонимающе смотрела на него.
— Калах скрывает, что такой человек существует на самом деле, и делает вид, что не знает его, но ведь он есть! Возможно, вам удастся выяснить что-то конкретное.
Музыка вдруг стихла, смолкли и голоса вокруг, остановились танцующие пары. Тишина ударила Кларин в уши, она подняла руки и судорожно прижала их к вискам. Потом скользнула взглядом к человеку, стоявшему перед ней, и поняла, что он; ждет ответа.
— Мне очень жаль, но я только что поняла, что не смогу вам помочь, — медленно произнесла она, и было заметно, что ей об этом неприятно говорить. — Мне ведь нужно ехать в Марокко. Муж купил отель на побережье и хочет, чтобы я провела там лето. Поймите, я не могу испортить ему радость.
— Когда вы уезжаете? — вполголоса спросил Гордан и сам удивился, что еще о чем-то спрашивает. Ведь все уже было ясно.
— Десятого июля меня ждет персонал в отеле. Могу задержаться дня на четыре, не больше.
— Жаль, — пожал плечами Гордан, стараясь не показать, как ему неприятно, что его план сорвался.
— Извините, но вам придется найти кого-нибудь другого.
Гордан молча кивнул, а потом вдруг сказал:
— Вот что мне пришло в голову, мадам. Ник рассказывал, что вы пригласили Калаховых в Марокко на август. А что, если они поедут с вами теперь же?
— Отличная мысль! — воскликнула Кларин.
— Вы думаете, это реально? — спросил Гордан, а когда она кивнула, почувствовал, что у него гора упала с плеч.
Кларин сияла от радости.
— Не сообщить ли нам об этом всем? — выпалила она и, не ожидая его согласия, подбежала к роялю, стоявшему в углу гостиной, вскочила на вращающийся табурет и, хлопнув в ладоши, радушно пригласила всех присутствующих на отдых в Марокко.
— А ты что, не поедешь с нами, Кэтлин? — спросила она, заметив печальное лицо девушки, так контрастировавшее с радостными лицами Калаховой и Беера, которые тут же приняли приглашение.
— Я бы с удовольствием, — ответила Кэтлин, — ведь я никогда не была в Марокко и вряд ли сама туда выберусь. Но я должна сопровождать профессора на конгресс во Франкфурт, — с досадой объяснила она.
— Вы мне действительно будете там очень нужны, дорогая Кэтлин, — смущенно заметил Симор, бегая глазами по комнате. Ему достаточно было лишь раз взглянуть на Гордана, чтобы понять, откуда исходит идея этого соблазнительного приглашения. Поэтому он быстро добавил: — Но не вешайте голову. Конгресс закончится двадцатого, а насколько мне известно, рейс из Франкфурта в Рабат все еще действует. Конечно, это будет отпуск по блату, ну да ладно!
Кэтлин шаловливо воскликнула:
— Я должна вас за это наградить! Идите скорее сюда, я вас поцелую!
Наклоняясь к лицу Симора, она думала об одном: как сообщить об этом в кафе-автомат. Встреча с Енё состоялась в прошлую пятницу, так что теперь связи не будет целых две недели.
15
