Человек, лежавший на больничной койке, слегка пошевелился. Это было настолько слабое движение, что его трудно было заметить, просто легкое движение мышц, пробуждавшихся к жизни.
Калах вздохнул и, спасаясь от слепящего дневного света, отвел взгляд к стене. Когда глаза немного привыкли, он откинул одеяло и поднес к лицу сжатую в кулак ладонь, в которой находился все тот же пластмассовый пенальчик. Последняя голубоватая таблетка выскользнула в ладонь. Проглотив ее, он понял, что эти таблетки остались его последней надеждой.
В коридоре послышались уверенные шаги, они приближались. Калах с тревогой посмотрел на дверь, потом на свою руку. Не успел он засунуть пенальчик под подушку, как дверь скрипнула. В палату вошла сестра Агата в длинной, ниспадающей мягкими складками одежде, превращавшей ее фигуру в бесформенный куль.
— Как вы себя чувствуете? — улыбнулась она и закрыла дверь.
— Мне легче, — тихо ответил он и отвернулся к стене.
— Как вы думаете, хватит у вас сил для небольшой прогулки? — спросила она, склонившись над постелью, и слегка дотронулась до его плеча.
— Прогулки? — Он повернулся к ней и недоверчиво посмотрел в ее серые глаза: — Какой прогулки?
— Доктор Круз назначил вам прогулку, сказал, для подкрепления, — улыбнулась сестра. — Давайте я помогу вам. Посмотрим, не разучились ли вы ходить. Ведь столько времени пролежали в постели!
Медленно и неуклюже Калах высунул ноги из-под одеяла и коснулся ступнями пола. Сестра помогла ему встать:
— Ну как, сможете?
Он осторожно сделал шаг, опираясь на сестру, потом еще и еще. Сестра открыла дверь и помогла ему переступить через порог.
— А теперь попробуйте пройти самостоятельно, — предложила она и отошла в сторону.
Калах недоверчиво посмотрел на нее, потом взглянул на свои ноги, на лежащий перед ним длинный коридор и сделал первый самостоятельный шаг. Сестра Агата шла за ним следом, готовая в случае необходимости прийти на помощь. Они миновали одну за другой двери палат и медленно приближались к концу коридора, где он поворачивал к лестнице.
Никогда ранее Калах не испытывал такого восторга от движения, никогда так ясно не ощущал, какая гармония необходима для того, чтобы отдельные мышцы подчинялись приказам мысли, заставляя ноги передвигаться. Калаха опьяняло совершенство его тела, он машинально сжимал кулаки и вертел головой только для того, чтобы еще и еще раз ощутить радость движения.
Когда он дошел почти до самого угла коридора, вдруг резко распахнулась одна из дверей и оттуда выехала коляска на высоких колесах. Из-под натянутого одеяла выглядывало бледное лицо, искаженное болезненной судорогой, а глаза с отсутствующим выражением уставились в пустоту.
Калах остановился, окинул взглядом это жалкое существо и почувствовал, как кровь ударила ему в голову. Хотя лицо человека, полулежавшего в коляске, страдание изменило до неузнаваемости, он понял, кто это. На секунду в памяти всплыл весенний день, улица, купающаяся в ярком солнце, и репортер Майер, смотрящий вверх, на окна виллы над баденской колоннадой. Вспомнил он и поднявшуюся от притормозившей вдруг машины пыль, а потом пустую, безлюдную улицу.
Калах отвел взгляд от коляски и коснулся рукой виска.
— Что-нибудь случилось? — спросила монахиня, и Калах испуганно завертел головой. — Ничего, это бывает, — утешила она его и поддержала за локоть, словно поняв, что он не может двинуться с места.
На следующий день у входа в большое серое здание остановился «воксхолл» бутылочного цвета. Из него вышел капитан Гордан. Он остановился около машины, достал из кармана сигареты и одну сунул в рот.
В конце аллеи показалась санитарная машина, громыхавшая по неровной дороге. Гордан пошел ей навстречу. Санитарная машина затормозила в шаге от него, и из нее вышли двое мужчин в белых халатах.
— Носилки не нужны, — предупредил их Гордан, когда они хотели открыть заднюю дверцу. — Пациент уже ходит. Сюда, пожалуйста. — И он пошел к лестнице.
Процессия остановилась у кабинета профессора Симора. Капитан попросил санитаров немного подождать и открыл дверь.
Профессор сидел за столом, на лице его сияла улыбка, он размахивал сигарой и что-то рассказывал доктору Калаху. Заметив в дверях гостя, Симор встал из-за стола и воскликнул:
— Приветствую вас, господин Гордан!
От внимания капитана не ускользнуло, что Калах вздрогнул. Поэтому он ободряюще улыбнулся, подошел и подал ему руку:
— Как вы себя чувствуете?
Калах молча пожал плечами.
— Вы полагаете, профессор, что пациента можно перевезти? — веселым тоном спросил Гордан у Симора.
— Перевезти? — испугался Калах.
— А почему бы и нет? — с улыбкой спросил капитан. — Или вы не хотите переселиться в Уотфорд? Ваша жена ждет вас с большим нетерпением.
— Вы хотите меня… — забормотал Калах, и глаза у него широко раскрылись от удивления. — Я поеду к жене?
— А вы что, не хотите? — Гордан уселся на стул профессора.
— Чтобы вы поняли, в чем дело, — поспешил объяснить Симор, — скажу вам, что мы решили переселить вас в деревню к Нику Бееру, Ваше состояние настолько улучшилось, что достаточно будет ухода вашей жены, чтобы вы снова обрели равновесие.
— Меня… меня освободят? — судорожно выдавил из себя Калах, все еще недоверчиво глядя на Гордана.
— Ваше состояние вполне позволяет это сделать, — подтвердил профессор.
Калах завертел головой, все еще не понимая, что происходит.
— Так я здоров… здоров… — повторял он трясущимися губами.
— Конечно, — кивнул Гордан. — Теперь немного отдохнете, а потом приметесь за работу.
— Да… — кивнул доктор и, немного помолчав, спросил: — За какую работу?
— Ах да, извините, я забыл вам сказать, что у меня есть для вас контракт.
— Контракт?
— Ну, не удивляйтесь так. Не думали же вы, что мы позволим вам бездельничать. Вот он, — сказал капитан и подал доктору лист бумаги, вынув его из продолговатого конверта с золотым орнаментом.
Дрожащей рукой Калах коснулся бумаги, поднял ее к глазам и почувствовал, что весь мир вокруг него закружился: он увидел бланк Королевского медицинского института.
Когда он размашисто расписался под контрактом, капитан, мысленно потирая руки, небрежно заметил:
— У вас есть какие-нибудь претензии к врачебному персоналу в Кроули? Может быть, замечания относительно методов лечения, жалобы на питание и тому подобное?
Калах вздрогнул, в глазах его промелькнул испуг, но, встретившись с жестким взглядом капитана, он поспешил отрицательно качнуть головой.
— Отлично, — похвалил его Гордан и выложил на стол еще один лист бумаги: — Тогда подпишите вот это, и поехали, чтобы вашей жене не пришлось долго ждать. — Он пододвинул к нему текст заявления.
Калах быстро скользнул взглядом по строчкам, прыгавшим у него перед глазами: «… больничное лечение в соответствии с принятыми методами… профессор Симор уделял мне большое внимание… мне ничего не известно относительно того, что со мной проводили какие-либо опыты…» Не понимая смысла написанного и не задумываясь над ним, он взял ручку и подписал. Когда перо оторвалось от бумаги, Гордан
