- Да сегодня же к вам вечером и привезем все.
- Пожалуйста! - повторил князь.
Провожая его, нотариус еще раз повторил ему свое сожаление, что он так постарел и похудел.
Возвратясь домой, князь, кажется, только и занят был тем, что ожидал духовную, и когда часам к семи вечера она не была еще ему привезена, он послал за нею нарочного к нотариусу; тот, наконец, привез ему духовную. Князь подписал ее и тоже бережно запер в свой железный шкаф. Остальной вечер он провел один.
На другой день поутру князь велел опять заложить себе карету и, взяв все сто тысяч с собой, поехал в банк, где положил деньги на свое имя. Выходя из банка, князь вдруг встретился с Николя Оглоблиным.
- Здравствуйте! - заговорил тот радостным и в то же время оторопелым голосом.
- Здравствуйте! - отвечал ему князь мрачно и хотел было уйти.
- А я на вашей знакомой Елене Николаевне женился, - не утерпел и бухнул Николя.
- Слышал это я!.. Поздравляю вас! - говорил князь.
- Вот прислала сюда пятьдесят тысяч на свое имя положить; без того за меня не шла. 'Нет, говорит, меня другие обманули, теперь я стала практична!' - молол Николя.
Князь ничего ему на это не ответил и даже поспешил раздвинуть силою сгустившуюся у выхода толпу, чтобы только уйти от Николя.
Из банка князь заехал в театр и взял билет на ложу, который, возвратясь домой, отнес к княгине.
- Поезжайте сегодня с Петицкой в театр, - отличная пьеса идет.
- А ты поедешь?
- То есть, я приеду... Мне часов до восьми нужно дома быть.
- Хорошо, если ты приедешь, - отвечала княгиня, полагавшая, что князь этими делами своими и поездкой в театр хочет развлечь себя.
С наступлением вечера князь по крайней мере раз пять посылал спрашивать княгиню, что скоро ли она поедет? Та, наконец, собралась и зашла сама к князю. Она застала его сидящим за столом с наклоненной на руки головой.
- А ты скоро приедешь? - спросила она его, почти испуганная его видом.
- Сейчас же, очень скоро! - отвечал князь как-то нервно и торопливо. Поезжайте, поезжайте! - прибавил он.
Княгиня поехала.
Прошло около часу.
Во всем доме была полнейшая тишина; камердинер князя сидел в соседней с кабинетом комнате и дремал. Вдруг раздался выстрел; камердинер вскочил на ноги, вместе с тем в залу вбежала проходившая по коридору горничная. Камердинер бросился в кабинет к князю.
- Что такое, батюшки! - кричала ему вслед горничная.
В кабинете камердинер увидал, что князь лежал распростертым на канапе; кровь била у него фонтаном изо рта; в правой и как-то судорожно согнутой руке он держал пистолет.
- Доктора, скорее доктора! - кричал камердинер и бросился зажимать князю рот рукою, желая тем остановить бежавшую кровь.
Та же горничная, что выскочила в залу и заглянувшая в кабинет, сбежала в сени и начала кричать швейцару, колотя его в плечо и в шею:
- Доктора скорее, князю очень дурно, и княгиню воротите из театра!
Швейцар едва понял ее и послал одного лакея за Елпидифором Мартынычем, а сам поехал за княгиней. Елпидифор Мартыныч и княгиня в одно время подъехали к крыльцу дома.
- Князю дурно? - говорила княгиня, проворно взбегая по ступенькам лестницы.
- И за мною тоже прислали! - говорил Елпидифор Мартыныч, не успевая идти за быстрыми шагами княгини, так что та первая вошла в кабинет к князю.
- Ай! - раздался вслед затем ее пронзительный крик, и когда Елпидифор Мартыныч достиг кабинета, то увидал там княгиню без чувств, уже распростертую у трупа мужа.
- Господи помилуй! - произнес он. - Девушки, люди, отнесите ее, несчастную!
Люди отнесли княгиню, совершенно бесчувственную, в ее спальню.
Елпидифор Мартыныч осмотрел после того труп князя, у которого пуля навылет пробила затылочную кость.
- Гм! - грустно усмехнулся Елпидифор Мартыныч. - Как угостил себя!.. Мне, однако, тут одному делать нечего, - съездите хоть за бароном! присовокупил он камердинеру, все время стоявшему у ног барина и горько плакавшему.
Тот поехал. Елпидифор Мартыныч пошел к княгине и начал ее спиртом и холодной водой приводить в чувство.
Она, наконец, опомнилась.
- Где он? Где он? - заговорила она почти помешанным голосом и с каким-то безумным жестом откидывая рукою волосы назад за ухо.
- Да ничего, матушка, ничего! - говорил Елпидифор Мартыныч, очень хорошо понимая, что княгиня немножко притворяется.
- Ах, его убили, убили!.. Их всех арестовать надо!.. Это убила его Жиглинская!.. Пусть ее в острог посадят! - сумасшествовала княгиня.
- Разумеется, посадят! - не спорил с ней Елпидифор Мартыныч. - А вот погодите, я вам амигдалину пропишу; погодите, матушка! - присовокупил он и сел писать рецепт, но у него до того при этом дрожала рука, что он едва в состоянии был начертать буквы.
Между тем камердинер привез барона и привел его прямо в кабинет.
- Боже мой, боже мой! - воскликнул тот, взглянув на труп князя. - Но когда же это случилось? - обратился он к камердинеру, который не успел ему дорогой рассказать всего происшедшего.
- Да только что барыня уехала, вдруг я слышу - бац!.. Вбегаю и вижу... - пояснил тот ему.
Барон покачал головою и стал осматривать комнату. Прежде всего он на письменном столе увидал записку, писанную рукою князя, которая была очень коротка: 'Я сам убил себя; прошу с точностью исполнить мое завещание'. Около записки барон увидал и завещание. Он прочел его и, видимо, смутился.
- Нельзя ли позвать ко мне вашего управляющего? - проговорил он.
Камердинер послал одного из лакеев за управляющим.
Барон между тем продолжал делать осмотр. Тут же на столе, невдалеке, он увидел ящик от пистолетов с открытою крышкой, на которой виднелись какие-то написанные слова. Он невольно ими заинтересовался и прочел, а прочтя, усмехнулся и пожал плечами.
Вошел управляющий, весь бледный и тоже уже слышавший о страшном случае.
- Князь оставил завещание после себя, - начал барон официальным и несколько даже строгим голосом, - а потому нужно знать, сколько у него недвижимого имения.
- Как это сказать вдруг, ваше превосходительство!.. - отвечал управляющий, немного уже и струсив.
- Ну, то есть, примерно, на годовой доход? - произнес барон еще строже.
- Тысяч на двадцать пять годового дохода еще осталось.
- Можете идти! - сказал ему барон.
Управляющий вышел из кабинета на цыпочках.
Барон в этом случае, кажется, интересовался узнать, сколько достанется еще княгине после мужа и что не мною ли очень отошло к незаконнорожденному сыну князя.
Вскоре затем к нему вошел Елпидифор Мартыныч.
- Что княгиня, - вы у нее были? - спросил барон.
- Все у нее был.
- К ней, вероятно, нельзя войти?
- Нет, она вся расшнурована, распущена!.. Все требует, чтобы убийц князя арестовали!
