довольно тихо.
- Вы гадкий, противный! - говорила она губернатору.
- Вы сами деретесь, сами деретесь! - отвечал ей тот.
- Что же это, они всегда так забавляются? - спросил Вихров Юлию.
- Не знаю, - отвечала та, и на губах ее появилась какая-то презрительная улыбка.
XIV
ОПЕКУН
Усадьба Козлово стоит на высокой горе, замечательной тем, что некогда, говорят, в нее ударил гром - и громовая стрела сделала в ней колодец, который до сих пор существовал и отличался необыкновенно вкусной водой. В этой-то усадьбе, в довольно большом, поместительном барском доме, взад и вперед по залу ходил m-r Клыков (брат m-me Пиколовой). Он был средних лет, с несколько лукавою и заискивающею физиономиею, и отличался, говорят, тем, что по какой бы цене ни играл и сколько бы ни проигрывал - никогда не менялся в лице, но в настоящее время он, видимо, был чем-то озабочен и беспрестанно подходил то к тому, то к другому окну и смотрел на видневшуюся из них дорогу, как бы ожидая кого-то. Наконец он вдруг проговорил: 'Едет!' - и с улыбающимся лицом вышел в переднюю, чтобы принять гостя.
Ехал это к нему Вихров.
- Меня, однако, привезли к вам в усадьбу, а не в имение! - говорил тот, снимая шинель.
- Это, уж извините, я так распорядился: что же вам в деревне в курной избе жить, - говорил Клыков.
- Все это прекрасно-с, - возразил ему Вихров, - да к вам-то ехать мне не совсем благовидно.
Они это время входили уже в гостиную и усаживались в ней.
- Но неужели же я вас куском хлеба и чашкою чаю подкуплю - неужели? спрашивал Клыков, глядя ему в лицо.
- Подкупить не подкупите, но мужикам может это показаться некоторым сближением моим с вами, - возразил Вихров.
- Никаким это сближением не может им показаться! - возразил Клыков.
Вихров не стал с ним больше спорить и просил его, чтобы он дал ему список недоимщиков, а также велел позвать и самих мужиков. Клыков осторожно и как бы даже на цыпочках ушел в свой кабинет. Вихров стал осматриваться. Он сидел в какой-то закоптелой гостиной: закоптели ее стены, на столе лежала закоптелая салфетка, закоптели занавеси на окнах, закоптела как будто бы сама мебель даже, - и на всем были следы какого-то долгого и постоянного употребления. Вихров посмотрел в зало. Там тоже обеденный стол стоял раздвинутым, как бывает это в трактирах; у стульев спинные задки были сильно захватаны, на стене около того места, где в ней открывался буфет, было множество пятен.
В гостиной висел портрет самого хозяина в уланском еще мундире и какой-то, весьма недурной из себя, дамы, вероятно, жены его.
Клыков возвратился с аккуратно составленным списком недоимщиков и объявил, что и сами они дожидаются на дворе.
Вихров не утерпел и сказал ему:
- Какое у вас в доме убранство старинное и как бы закоптелое даже от времени.
- Не столько от времени, сколько курят много, когда соберутся!.. отвечал смиренно Клыков.
- Но кто ж к вам собирается?.. Соседи, вероятно?
- Соседи-с.
- И что же, в карты все, конечно, все играете!
- Нет-с, мало! - произнес невиннейшим голосом Клыков.
Вихров, наконец, снова обратился к своему делу.
- Потрудитесь приказать, - сказал он, - прийти вот этому первому недоимщику, Родиону Федорову, что ли?
Клыков той же осторожной походкой сходил и привел Родиона Федорова. Оказалось, что это был хохлатый и нескладный мужик, который пришел как-то робко, стал поеживаться, почесываться, несмело на все кругом озираться. Вихров взял лист бумаги и стал записывать его показание.
- В сорок шестом году хлеб у вас градом выбивало? - спросил он его.
- Выбивало-тко! - отвечал Родион очень уже бойко, как бы заранее заучив.
- А холера в сорок восьмом году была?
- Была-то-тко! - опять отрезал Родион.
- А много ли у вас по селениям умерло человек от холеры?
- О-то, много-тко извелось народу!.. Упаси бог! - почти пропел Родион.
Вихров догадался, что Родион был глупорожденный и почти идиот.
- А скажи, действительно ли на тебе недоимки сто рублей?
- Ну... не знаю... может, так!.. - проговорил Родион, как бы через пни скакав языком.
- Значит, ты признаешь ее за собой? - подтвердил Вихров.
- Не знаю... признаю... да! - согласился Родион, взмахивая при этом глазами на Клыкова, который, с опущенной головой и тихой походкой, ходил по гостиной.
- Ну, ступай! - сказал Вихров Родиону.
Тот ушел.
- Прочие так же будут показывать, как и он, а потому вам не угодно ли писать так, что такой-то вот показал согласно с Родионом Федоровым! проговорил Клыков.
- Там-с увидим, - отвечал ему резко Вихров, - позвольте мне следующего недоимщика, Павла Семенова.
Пришел и тот, тоже не совсем, надо быть, складный мужик: он был длинный и все как-то старался стать боком и наклонить немного голову.
- Была ли у вас холера в селениях? - спросил его Вихров обыкновенным голосом.
- Что-с? - отвечал ему на это Павел, склоняя к нему еще больше свою голову.
- Была ли моровая язва, холера у вас? - повторил Вихров погромче.
- Ах, да, приехал! - отвечал Павел самодовольно, как бы поняв, наконец, в чем дело.
- Что такое приехал? - спросил Вихров с удивлением.
- Он глух немного, - вмешался, наконец, в этот разговор Клыков.
- Была ли у вас холера? - закричал Вихров на весь дом.
- Была, была! - поспешно отвечал Павел.
- Бога ради, нельзя ли немножко потише этого, - сказал Клыков почти умоляющим голосом, - у меня жена в таком положении, в самом критическом теперь!
- Что такое? - спросил Вихров.
- В критическом, - повторил Клыков, - последние часы девяти месяцев.
- Вот видите, это, значит, новое неудобство мне было останавливаться у вас.
- Напротив, это большое удобство для меня, потому что я не должен отлучаться от нее.
Вихров затем не так уже громко допросил Павла - и тот так же, как Родион, все подтвердил, что писал на него Клыков.
В это время человек внес водку и закуску, чрезвычайно красиво выглядывавшую.
Вихров, проголодавшийся дорогой, залпом выпил рюмку водки и закусил почти всего.
- Не прикажете ли еще? - предложил ему хозяин, показывая на водку, но Вихров отказался и просил позвать ему нового недоимщика, но только потолковей немножко.
- Все ведь они здесь - пренеотесанный народ, - отвечал Клыков, уходя опять на цыпочках за недоимщиком.
Появившийся затем мужик назывался Сосипатром. В противоположность своим предшественникам, он, как видно, был не дурак, а напротив того - умница настоящая.
