жена убегала... И что ты за почтальон такой, чтобы передавать письма?
- Я не почтальон, - произнес обмиравший втайне Аггей Никитич, - но Сверстова не знает адреса господина Вибеля.
- Да для чего в уездном городе знать адрес? Здесь все знают аптеку, произнесла насмешливо Миропа Дмитриевна, видимо, начавшая что-то такое тут подозревать, и потом прибавила: - Как же ты можешь распечатывать чужие письма?
- Я не распечатываю, - воскликнул при этом Аггей Никитич, - но письмо это прислано мне незапечатанным, чтобы я прочел его, потому что оно обо мне.
- О тебе?.. Вибелю?.. Но о чем?
- О том, что Вибель масон, а чрез масонов, как ты знаешь, мы только и имеем средства, чем существовать.
Такого рода довод показался Миропе Дмитриевне довольно основательным, так что она тоже пожелала узнать содержание письма, но когда Аггей Никитич подал ей его, то Миропа Дмитриевна, пробежав глазами довольно мелкий почерк gnadige Frau, ничего не уразумела.
- Вот видишь, - принялась она вывертываться, - я прежде знала по-немецки, но теперь позабыла, а потому надобно где-нибудь достать лексикон.
- Это я могу, - сказал Аггей Никитич и принес Миропе Дмитриевне еще с гимназии сохраненный им довольно скудный немецкий словарь, но оказалось, что она и с лексиконом плохо обращалась, так что Аггей Никитич в этом случае явился гораздо опытнее ее, чем Миропа Дмитриевна не преминула воспользоваться.
- У меня очень плохи глаза, - сказала она, - а ты приищи мне прежде все слова по-немецки, и завтра мы переведем с тобою вместе.
- Добрже, - одобрил Аггей Никитич и, уйдя к себе, приискал все слова, какие только сумел найти в лексиконе. Поутру он преподнес Миропе Дмитриевне письмо и тетрадь со словами, а затем они вкупе стали переводить и все-таки весьма смутно поняли содержание письма, что было и не удивительно, так как gnadige Frau написала свое послание довольно изысканно и красноречиво.
В переводе письмо ее должно было быть таково:
'Достопочтенный господин Вибель!
Широкий поток времени, разделивший наше прежнее знакомство, не лишает меня, однако, надежды, что Вы еще не забыли Эмму, жену покойного пастора Клейнберга, а по псевдониму ложи - Alba Rosa[207]. Письмо это я пишу, чтобы рекомендовать Вам служащего в Вашем городе господина Зверева, за которого объявляет себя поручителем господин Марфин, знаменитейший сподвижник русского масонства. Раскройте Ваши дружеские объятия господину Звереву. Он, по отзывам господина Марфина и моего теперешнего мужа доктора Сверстова, рыцарь по смелости и честности и неофит, готовый принять в свою душу все прекрасное. Я уверена, что Вы не отвергнете его, тем более, что наше стадо с каждым днем уменьшается, и привлечь хотя еще одну новую овцу будет заслугою перед нашим орденом.
Сверстова.'
Сколь ни мало, как я уже сказал, Зверевы могли перевести, но все-таки они более уже чувством поняли, что gnadige Frau чрезвычайно расхваливала Аггея Никитича.
- Когда же ты поедешь с этим письмом к Вибелю? - спросила его Миропа Дмитриевна.
- Да как-нибудь тут зайду к нему, - отвечал с некоторой небрежностью Аггей Никитич и, конечно, в этом случае хитрил.
Он прежде, чем сделать визит аптекарю, вознамерился позондировать пани Вибель и счел за лучшее сделать это не в собрании, где было все-таки довольно многолюдно, а на своих утренних встречах с ней, которые происходили таким образом, что Аггей Никитич просто нагонял экипаж пани Вибель и ехал с ней рядом, что повторил он и в настоящем случае.
- Я имею надобность быть у вашего мужа, - сказал он.
- А разве у вас весь вышел папье-фаяр? - спросила насмешливо аптекарша.
- Неужели же, - возразил Аггей Никитич, - к вашему супругу только можно иметь надобность, что за папье-фаяр?
- О, нет! - воскликнула пани Вибель. - Вы можете получить от него магнезию, ревень, солодковый корень...
- А кроме этого, ничего у него нет? - спросил Аггей Никитич.
- Ничего нет! - отвечала пани и засмеялась.
Аггей Никитич тоже улыбнулся.
- Я не то что желаю что-нибудь получить от господина Вибеля, - начал он, - но у меня есть к нему письмо от одной дамы.
- От дамы? Ах, это интересно! - снова воскликнула пани. - От молоденькой и хорошенькой?
- Напротив, не от молоденькой и не от хорошенькой; в этом случае вы совершенно можете успокоить вашу ревность.
- Ревность? - произнесла как бы в невольном удивлении пани. - О, пан Зверев, я вам очень благодарна, что вы успокоили меня в этом отношении. Я действительно, - продолжала она с кокетливой грацией, - ужасно ревную моего татку, но не к женщинам, а к его коту, которого он, вообразите, лелеет, целует, моет, расчесывает гребнем.
Честный аптекарь действительно, когда супруга от него уехала, взял к себе на воспитание маленького котенка ангорской породы, вырастил, выхолил его и привязался к нему всею душою, так что даже по возвращении ветреной супруги своей продолжал питать нежность к своему любимцу, который между тем постарел, глаза имел какие-то гноящиеся, шерсть на нем была, по случаю множества любовных дуэлей, во многих местах выдрана, а пушистый ангорский хвост наполовину откушен соседними собаками. Все это аптекарша не преминула довольно подробно описать Аггею Никитичу, который покатывался со смеху, воображая фигуру кота, и вместе с тем упивался восторгом, слыша такие насмешливые отзывы пани Вибель о своем супруге.
- Но когда ж, однако, я могу застать господина Вибеля? - спросил он.
- Когда хотите, он целые дни торчит в своей аптеке, - объяснила пани.
- Но я желал бы застать и вас дома, - проговорил Аггей Никитич.
- О, пане добродзею, как я вам благодарна за то! - воскликнула пани и низко поклонилась Аггею Никитичу.
- В таком случае, назначьте мне час!
- Час? - протянула она. - Всего лучше... одиннадцать часов вечера; тогда муж наверное спит, а я еще сижу.
Аггей Никитич снова веселейшим образом захохотал.
- Но что ж вы делаете, сидя одни? - спросил он.
- Мечтаю.
- О чем?
- Угадайте!
- Угадать нетрудно! - сказал, пожимая плечами, Аггей Никитич.
- Ну, угадывайте! - разрешила ему пани.
- Вы мечтаете о прошедшем, - проговорил Аггей Никитич.
Пани при этом заметно вспыхнула.
- Может быть, немножко о прошедшем, а может быть, и о настоящем! произнесла она кокетливо и крикнула кучеру: - Пошел!
Тот поехал быстрее.
Аггей Никитич, начинавший несколько поотставать от своей спутницы, погрузился было в сладкие грезы; но аптекарша снова велела кучеру ехать тише, так что Аггей Никитич опять поравнялся с нею.
- Не желаете ли, чтобы я предуведомила мужа, что вы хотите быть у него? - спросила она.
- Пожалуйста! - сказал ей Аггей Никитич.
- Но в какое же время? - поинтересовалась сама пани Вибель узнать поточнее время.
- Вечером, часов в шесть, - объяснил Аггей Никитич, рассчитав, что сначала он переговорит с
