У Миропы Дмитриевны при этом все лицо перекосилось от злой гримасы: майор просто показался ей сумасшедшим.
- Значит, - начала она припирать его к стене, - вы готовы жениться на девушке некрасивой, у которой есть обожатель и у которой будет скоро залог любви к тому, и это еще когда Людмила соблаговолит за вас выйти, - а она вовсе не думает того, - и согласитесь, Аггей Никитич, что после всего этого вы смешны вашими воздыханиями и мечтаниями!
Майор молчал. Он сам смутно сознавал, что в отношении своей влюбчивости был несколько смешон; но что прикажете делать с натурой? Как забрались у него в мозг разные идеальные представления касательно семейства Рыжовых, так они и не выходили до сих пор из головы.
- Нечего вам об этой пустой девчонке и думать! - благоразумно посоветовала ему Миропа Дмитриевна и потом, как бы что-то такое сообразив, она вдруг сказала: - А я все-таки хочу выпить за ваше повышение!.. Шампанского, конечно, у меня нет, но есть отличная, собственной стряпни, наливка - вишневка!..
- Недурно!.. Идет!.. - воскликнул майор, так как подошел уже час, когда он привык пить водку.
Миропа Дмитриевна сходила за вишневкой и вместе с нею принесла колбасы, сыру. Налив сей вишневки гостю и себе по бокалу, Миропа Дмитриевна приложила два пальца правой руки ко лбу своему, как бы делая под козырек, и произнесла рапортующим голосом:
- Честь имею поздравить, ваше высокоблагородие, с получением майорского чина!
Зверев, усмехнувшись и проговорив, в свою очередь, уже начальническим тоном: 'благодарю!', протянул Миропе Дмитриевне свою руку, в которую она хлопнула своей ручкой, и эту ручку майор поцеловал с чувством, а Миропа Дмитриевна тоже с чувством поцеловала его, но не в голову, а второпях в щеку, и потом они снова занялись вишневкой, каковой майор выпил бокальчиков пять, а Миропа Дмитриевна два. Вино, как известно, изменяет иногда характер и мировоззрение людей: из трусов оно делает храбрецов, злых и суровых часто смягчает, равно как тихих и смирных воспаляет до буйства. Нечто подобное случилось и с моими собеседниками: майор стал более материален и поспустился на землю, а Миропа Дмитриевна, наоборот, несколько возлетела над расчетами жизни.
- Вам надобно выбрать жену не с богатством, - принялась она рассуждать, - которого вы никогда не искали, а теперь и подавно, когда сами вступили на такую прекрасную дорогу, - вам нужна жена, которая бы вас любила!
- Которая бы любила! - согласился майор.
- И была бы при том хозяйка хорошая!.. - направляла прямо в цель свое слово Миропа Дмитриевна.
- Да! - согласился и с этим майор.
- Кроме того, - продолжала Миропа Дмитриевна, - вы не забывайте, Аггей Никитич, что вам около сорока лет, и, по-моему, странно было бы, если б вы женились на очень молоденькой!..
- Что ж тут странного? - возразил майор, как бы даже обидевшись.
Миропа Дмитриевна заранее предчувствовала, что этот пункт будет у них самый спорный.
- Я сейчас вам докажу! - начала она со свойственною ей ясностью мыслей. - Положим, вы женитесь на восемнадцатилетней девушке; через десять лет вам будет пятьдесят, а ей двадцать восемь; за что же вы загубите молодую жизнь?.. Жене вашей захочется в свете быть, пользоваться удовольствиями, а вы будете желать сидеть дома, чтобы отдохнуть от службы, чтобы почитать что-нибудь, что, я знаю, вы любите!
- Да, я нынче стал очень любить сидеть дома и читать книги! - сознался Аггей Никитич.
- Ну, вот видите, и теперь вдумайтесь хорошенько, что может из этого произойти! - продолжала Миропа Дмитриевна. - Я сама была в замужестве при большой разнице в летах с моим покойным мужем и должна сказать, что не дай бог никому испытать этого; мне было тяжело, а мужу моему еще тяжельше, потому что он, как и вы же, был человек умный и благородный и все понимал.
Миропа Дмитриевна ударила майора в совершенно новую струну его доброго сердца, о которой он, мечтая о молоденькой и хорошенькой жене, никогда прежде не помышлял.
- В таком случае, я лучше совсем не женюсь! - решил он с некоторой дозой почти отчаяния.
- Это тоже нехорошо! - не одобрила и этого Миропа Дмитриевна. Представьте вы себя стариком... вам нездоровится... вам скучно... и кто же вас разговорит и утешит?.. Неужели прислуга ваша или денщик ваш?
- Что прислуга?.. Они не понимают ничего!.. - отозвался майор и затем, подумав немного, присовокупил: - Мне иногда, знаете, когда бывает очень грустно, приходит на мысль идти в монахи.
Миропа Дмитриевна, услышав это, не в силах была удержаться и расхохоталась.
- Чтобы вас обобрали там, как всегда обыкновенно у нас в монастырях обирают.
- Обобрать у меня нечего! - заметил мрачно майор.
- Да ту же пенсию вашу всю будут брать себе! - пугала его Миропа Дмитриевна и, по своей ловкости и хитрости (недаром она была малороссиянка), неизвестно до чего бы довела настоящую беседу; но в это время в квартире Рыжовых замелькал огонек, как бы перебегали со свечками из одной комнаты в другую, что очень заметно было при довольно значительной темноте ночи и при полнейшем спокойствии, царствовавшем на дворе дома: куры и индейки все сидели уж по своим хлевушкам, и только майские жуки, в сообществе разноцветных бабочек, кружились в воздухе и все больше около огня куримой майором трубки, да еще чей-то белый кот лукаво и осторожно пробирался по крыше дома к слуховому окну.
- Что же там такое происходит? - спросил майор, первый увидав суматоху на половине Рыжовых, и не успела ему Миропа Дмитриевна ничего ответить, как на крыльце домика показалась, вся в белом, фигура адмиральши.
- Madame Зудченко, madame Зудченко! Где вы? - кричала она.
- Я здесь, здесь! - откликнулась та, подбегая к решетке сада.
- Доктора, доктора, madame Зудченко!.. Моя старшая дочь, Людмила, умирает! - продолжала кричать с крылечка адмиральша.
- Сейчас, сейчас! - отвечала Миропа Дмитриевна, не находя впопыхах задвижки, чтобы отпереть садовую калитку.
- Мамаша, Людмила вас зовет: ей еще хуже! - послышался голос Сусанны из распахнутого ею окна.
- О, спасите, спасите нас! - неистовствовала старушка, ломая себе руки.
- Я привезу вам доктора! - вмешался майор и, накинув на себя шинель, быстро пошел.
Миропа Дмитриевна между тем, забыв, конечно, в эти минуты всякие неудовольствия на Рыжовых, бережно ввела старушку на лесенку и, войдя к ним в квартиру, прошла в комнату больной, где, увидав стоявшую Сусанну и поняв сразу, в чем тут дело, проговорила той:
- Ну, вы, душенька, выйдите!
- Сестру надобно причастить! - попыталась сказать Сусанна.
- Это после, погодите, - перебила ее Миропа Дмитриевна, - но теперь вы прикажите моим горничным, чтобы они пришли сюда, а то ваша старушонка очень глупа.
Сусанна повиновалась ей.
Майор через какой-нибудь час привез доктора и ни много ни мало тогдашнего главного врача воспитательного дома, который был в белом галстуке и во фраке, с несколько строгою и весьма важною физиономией. Аггей Никитич подцепил его где-то уж на вечере и оттуда привез. Ведомый майором, доктор, слегка поклонившись адмиральше и Сусанне, вошел к больной, которую застал в беспамятстве. Расспросив обо всем шепотом Миропу Дмитриевну, он написал длинный рецепт с несколькими подразделениями и сказал, чтобы сейчас послали в аптеку.
- Я полагаю, что родным больной надобно быть подальше от нее! заметила Миропа Дмитриевна.
- Непременно! - подтвердил доктор.
Миропа Дмитриевна после того, выйдя к ним, строго объявила:
- Ну, mesdames et monsieur, доктор просит вас всех уйти ко мне, на мою половину.
Агаше своей она приказала что есть духу бежать в аптеку.
Адмиральша, Сусанна и майор перешли в квартиру Миропы Дмитриевны и разместились там, как всегда это бывает в минуты катастроф, кто куда попал: адмиральша очутилась сидящей рядом с майором на
