по данной им свободе, своего прирожденного закона; примеры тому: падение сатаны, падение Адама и Евы. Господь бог так благ к высшим существам мироздания, что не хотел их стеснить даже добром. Они могут исполнять законы добродетели и не исполнять их, и только с удалением от добра они все больнее будут чувствовать страдания. Положения эти признавали все великие учители церкви, и на них же утвердил основание своей книги Сен-Мартен'.
На этом месте снова черта и снова продолжение:
'Если существа свободны, - может быть, скажете вы, - то они могут делать все, что пожелают!.. Нет, не все! - возражаю я. Нам дана воля, которая слагается из разума и чувства, и этими двумя орудиями должна ограничиваться наша свобода. Положим, я хочу нечто сделать, про что мой разум неодобрительно мыслит, и я должен воздержаться от сего. Положим, я, обуреваемый грубыми плотскими пожеланиями моего темперамента, стремлюсь осуществить, что противно мне и от чего отвращается мое чувство, - опять следует воздержаться и уклониться'.
Тихие шаги вошедшего в комнату Антипа Ильича прервали занятия Егора Егорыча.
- Вас желает видеть подполковница Зудченко!.. - доложил он своим кротким голосом.
Егор Егорыч изобразил на лице своем удивление.
- Они говорят, что у них живет на квартире адмиральша Рыжова! присовокупил Антип Ильич.
- Проси, проси! - затараторил Егор Егорыч, видимо, испугавшийся даже этого посещения.
Приглашенная Антипом Ильичом Миропа Дмитриевна вошла. Она была, по обыкновению, кокетливо одета: но в то же время выглядывала несколько утомленною и измученною: освежающие лицо ее притиранья как будто бы на этот раз были забыты; на висках ее весьма заметно виднелось несколько седых волос, которые Миропа Дмитриевна или не успела еще выдернуть, или их так много вдруг появилось, что сделать это оказалось довольно трудным.
- Позвольте вам рекомендовать себя! - начала она, делая почтительный и низкий реверанс перед Егором Егорычем. - Я хоть и вижу вас, когда вы приезжаете к моим постояльцам, сама, однако, до сих пор не имела еще удовольствия быть лично с вами знакома.
- Уж не случилось ли у Рыжовых опять какого-нибудь несчастия нового? спросил ее на это торопливо Егор Егорыч.
- О, нет, нисколько! - успокоила его Миропа Дмитриевна. - У них, слава богу, идет все спокойно, как только может быть спокойно в их положении, но я к вам приехала от совершенно другого лица и приехала с покорнейшей просьбой.
Егор Егорыч наклонился ухом к Миропе Дмитриевне, желая тем выразить, что он готов выслушать ее просьбу.
- Меня просил съездить к вам майор Зверев, Аггей Никитич! - сказала Миропа Дмитриевна.
Егор Егорыч опять выразил в лице своем некоторое недоумение.
- Вы, вероятно, еще знали Аггея Никитича капитаном! - напомнила ему Миропа Дмитриевна.
- А, это высокий карабинер! - сообразил Егор Егорыч.
- Да, он карабинер и теперь уж майор! - продолжала Миропа Дмитриевна. Он, бедный, последнее время был чрезвычайно болен и умоляет вас посетить его. 'Если бы, говорит, доктор мне позволил выходить, я бы, говорит, сию же минуту явился к Егору Егорычу засвидетельствовать мое уважение'.
- Зачем же?.. Не нужно!.. Я сам у него буду!.. Чем он и отчего заболел? На вид он такой могучий и крепкий!..
- Он простудился на похоронах у Людмилы Николаевны!.. Когда у адмиральши случилось это несчастие, мы все потеряли голову, и он, один всем распоряжаясь, по своему необыкновенно доброму сердцу, провожал гроб пешком до могилы, а когда мы возвращались назад, сделался гром, дождь, град, так что Аггей Никитич даже выразился: 'Сама природа вознегодовала за смерть Людмилы Николаевны!'
Миропа Дмитриевна рассказывала все эти подробности не без задней мысли. О, она была дама тонкая и далеко провидящая.
- Поэтому я еще более обязан быть у него! - воскликнул Егор Егорыч. Вы родственница Аггея Никитича?
При этом вопросе Миропа Дмитриевна несколько сконфузилась.
- Нет, я друг его и друг старинный!.. Он был дружен с моим покойным мужем, а потом и я наследовала эту дружбу! - объяснила она весьма вероподобно.
- А где живет Аггей Никитич? - спросил Егор Егорыч.
- К сожалению, весьма далеко!.. В Красных казармах!.. Аггея Никитича очень тревожит, что вам беспокойно будет ехать такую даль.
- Нисколько, нисколько!.. Буду у него сегодня же в шесть часов вечера.
- И я буду у него в то же время! - сказала с удовольствием, но не без маленького смущения Миропа Дмитриевна.
- И прекрасно-с, поэтому au revoir![161] - проговорил Егор Егорыч.
Миропа Дмитриевна затем поднялась с своего места, сделала глубокий реверанс Егору Егорычу и удалилась.
Егор Егорыч после того отправился к Рыжовым, которых застал сидящими в своей душной квартире с неотворенными даже окнами.
- Что это, как вы заперлись совсем! - произнес Егор Егорыч, войдя к ним.
- Ах, я и забыла совсем об этом! - проговорила Сусанна. - А мамаше, я думаю, вредно даже сидеть в такой жаре! - присовокупила она и поспешила отворить окно, около которого сидела адмиральша.
Та бессмысленно взглянула на дочь, как бы не понимая, зачем она это делает, а потом обратилась к Егору Егорычу и сказала плохо служащим языком:
- Му-за пишет!
- Мамаша говорит, что мы сегодня получили письмо от Музы! - добавила после нее Сусанна.
- Она здорова? - спросил Егор Егорыч.
- Кажется, что здорова, и только нетерпеливо ждет нас! - отвечала Сусанна.
Егор Егорыч потер, по обыкновению, себе лоб.
- Когда ж вы думаете ехать? - сказал он.
- Я не знаю, как мамаша? - произнесла, потупляя глаза, Сусанна.
- Что мамаша?.. Мамаша почти ребенок, - в ней все убито! - бормотал полушепотом Егор Егорыч, воспользовавшись тем, что старушка отвернулась и по-прежнему совершенно бессмысленно смотрела куда-то вдаль.
- Вам надобно уезжать отсюда скорее и ехать со мной в Кузьмищево! продолжал бормотать полушепотом Егор Егорыч; но, видя, что Сусанна все-таки затрудняется дать ему положительный ответ, он обратился к адмиральше:
- Юлия Матвеевна, вы на этой же неделе должны уехать со мной в мое Кузьмищево, которое вы, помните, всегда так любили.
- А как же Сусанна? - спросила адмиральша.
- Я, мамаша, тоже с вами поеду! - отозвалась Сусанна.
- А Муза? - спросила адмиральша.
- За Музой мы заедем и возьмем ее с собой! - стал ей толковать Егор Егорыч. - Доктор, который живет у меня в Кузьмищеве, пишет, что послал сюда мою карету, и мы все спокойно в ней доедем.
При этом старуха как-то вдруг на что-то такое упорно уставила глаза.
- А Людмила так тут и останется! - проговорила она и громко-громко зарыдала.
Сусанна бросилась к ней, сжала ее в своих объятиях и уговаривала:
- Мамаша, успокойтесь!
- Людмила уже не здесь, не тут, а в лоне бога! - сказал почти строго Егор Егорыч, у которого у самого однако текли слезы по щекам.
Та мгновенно перестала рыдать.
- Ну, вината, вината, - проговорила она, будучи не в состоянии выговорить слово: виновата.
- Мы так поэтому и распорядимся! - отнесся Егор Егорыч к Сусанне.
- Так, хорошо, - отвечала она.
