меня: Софью Михайловну я разлюбил совершенно; ее ласки и нежности просто невыносимы мне, но попробуй она сама отстранить меня от себя или, что еще хуже того, полюбить другого, мучиться ведь буду... терзаться... ревновать стану... мстить даже готов!
Входит Софья Михайловна. Выражение лица ее почти ужасное.
Аматуров (увидев ее). А, вот и дорогая именинница наша! Поздравляю вас с днем вашего ангела!
Софья Михайловна (слегка кивая ему головой). Очень вам благодарна!
Садится на диван и отворачивается от Аматурова. На глазах ее, несмотря на строгое выражение их, искрятся слезы.
Аматуров (все это заметивший и уже несколько смущенным голосом). А насчет подарка, извини, мой ангел! Какой случай вышел! Третьего дня я заехал к ювелиру; вижу, один браслет - чудо что такое, в середине яхонт, а кругом на золотых цветочках изумруды. Денег со мной не было, а он довольно ценный, так что я решился заехать на другой день. Вообрази: приезжаю, а его уже купили... Я, впрочем, заказал тебе сделать точно такой же... Ты, надеюсь, подождать можешь?
Софья Михайловна. Отчего ж не подождать! Могу, могу... (Как-то странно смеется.)
Аматуров (это тоже заметивший и садясь на довольно отдаленное от Софьи Михайловны кресло, тем же смущенным голосом). Теперь-с второе дело, и опять денежное: милейший супруг ваш бог знает до какой наглости дошел... Слышу ото всех, что он там богатеет, и вдруг вчера получаю от него письмо, в котором он почти приказывает мне немедленно выслать ему на какую-то временную перевертку шесть тысяч рублей серебром. Не говоря уже о том, что я никогда бы и ничем не желал ссужать подобного господина, но теперь даже лишен возможности сделать это, потому что наличные деньги, какие у меня были, я все ему отдал, а больше у меня таковых не имеется!
Софья Михайловна. И не посылай! Кто ж тебя заставляет?
Аматуров. Прекрасно-с; но если он тебе начнет за это делать неприятности?
Софья Михайловна (гордо взмахивая на него глазами). А тебе что за дело до того?
Аматуров. Дело, потому что мне твое спокойствие дорого.
Софья Михайловна. Спокойствие мое дорого вам? А я и не знала этого! (Опять как-то странно смеется и постукивает ногой.)
Аматуров. Но что ж тут смешного и что у тебя за тон сегодня? Сердишься, что ли, ты на меня за что- нибудь?
Софья Михайловна. Спроси свою совесть, есть ли мне за что на тебя сердиться или нет, да сам и отвечай на этот вопрос!
Аматуров. Спрашиваю и решительно отвечаю, что не за что: я сегодня такой же, каким был и вчера.
Софья Михайловна. Да, я знаю, что ты сегодня такой же негодяй, каким был вчера и третьего дня!
Аматуров (перебивая ее). Софья Михайловна, остерегитесь в ваших выражениях!
Софья Михайловна. Таким именем тебя назовет еще и другая женщина! Я сейчас была у другой твоей любовницы! На, смотри, кому ты дарил этот портрет! (Показывает Аматурову его фотографический кабинетный портрет.) Она также не хочет держать его у себя и пускать тебя к себе.
Аматуров (сильно смущенный). Я в этом нисколько не нуждаюсь!
Софья Михайловна. Не лги уж, пожалуйста! Ну, разлюбил, приди скажи! По крайней мере, честным человеком бы остался; но в тебе даже откровенности ко мне, искренности в отношении меня не было.
Аматуров (несколько оправившись). Позвольте, Софья Михайловна! Искренности и в вас в отношении меня никогда не было.
Софья Михайловна. Где? В чем? Говори!
Аматуров. Да вот с пустяков взять: вон на столе у вас букет стоит. Я не ревную и не спрашиваю, кто вам его подарил.
Софья Михайловна. Напрасно! Я тебе сейчас скажу: букет этот подарил мне молодой Блинков, страстно в меня влюбленный.
Аматуров. Вот видите, что оказалось на поверку, да и в другом во многом...
Софья Михайловна. В чем еще другом? Говори!
Аматуров. Что ж говорить? Я никогда не хотел напоминать вам об этом.
Софья Михайловна. Нет, я требую, чтобы ты напомнил, если уж начал!
Аматуров (как бы сам с собой). Хороша искренность! В то время, как бог знает в какой любви меня уверяли, вы отличнейшим образом действовали в пользу кармана своего супруга. Вы думали, что я не понял ничего этого; но я, к несчастью, все это уразумел.
Софья Михайловна. Да, действовала в пользу кармана своего супруга! Но знаешь ли ты, жадный скупец, отчего и почему я это делала? Я делала это, чтобы спасти любовь нашу: еще накануне муж хотел услать меня в деревню и разлучить нас, а я тогда жить без тебя не могла, да полагаю, что и ты тоже.
Аматуров. Если жить без меня не могли, то гораздо бы проще было прямо уехать от мужа.
Софья Михайловна. Конечно! Так бы вот он сейчас и пустил меня! Смирненького какого нашли! Он бы и через полицию вытребовал меня к себе. Впрочем, я все-таки сознаюсь, что я тут подло и бесчестно поступила, но я не знала вас: я думала, что я дороже для вас тридцати тысяч, в чем прошу у вас извинения, а еще более в том, что и потом продолжала обременять вас собою и жить на ваш счет, чего уж, конечно, теперь ни одной минуты себе не позволю! Надя!
Надя, все время подслушивавшая у дверей, вбегает.
Софья Михайловна. Поди принеси мне из спальни мою красненькую коробочку.
Надя уходит.
Софья Михайловна (Аматурову). Ничего не беру из вашей квартиры, возьму только свои приданые брильянты и еще раз прошу у вас прощенья, что заставила вас тратиться на себя.
Надя возвращается и подает Софье Михайловне ящичек.
Софья Михайловна (ей). Поди найми мне извозчика! Недалеко тут в номера!.. Я сейчас туда переезжаю.
Аматуров (желая ее успокоить). Софья Михайловна, перестаньте же безумствовать и глупости делать! Если действительно была с моей стороны маленькая ветреность, то, заверяю вас, она уж более не повторится! Помиримтесь! (Хочет было приблизиться к ней.)
Софья Михайловна (отстраняясь от него). Не подходи или иначе я убью тебя!
Аматуров. Ну, убивайте, когда хотите. (Подходит было к ней.)
Софья Михайловна (кидая в него портрет). На, вот тебе портрет твой отвратительный!
Аматуров (отскакивает от нее). Сумасшедшая женщина!
Софья Михайловна (с окончательно раздувшимися ноздрями, Наде). Найми извозчика и поедем со мной!
Аматуров (Наде, тоже взбешенным голосом). Не езди, Надя, оставайся здесь, и уж не служанкой, а барыней!.. Это все и вся квартира принадлежат тебе, и три тысячи годового дохода.
Софья Михайловна (строго Наде). Едешь или нет?
Надя (со слезами в голосе). Барыня, я в номерах жить не могу!
Софья Михайловна. Ха-ха-ха! И тут уж есть! (Быстро поворачиваясь к Аматурову.) Человек ты или зверь? Ты исключенье из людей! Чудовище какое-то!.. Что же это такое, господи?!. (Поднимает в ужасе руки.)
Аматуров, обозленный, стоит на одной стороне авансцены, а Надя, очень смущенная, на другой.
Занавес падает.
