– И мне действительно надо написать Юре. Он наверняка сейчас воюет где-то там.
– Не глупи. Юрий достаточно умен, чтобы сам о себе позаботиться. Не принимай всерьез болтовню о «долге», о «чести офицера» и так далее. Мужчины любят повыпендриваться. – Таня на миг замолчала, словно задохнувшись при воспоминании о всем том вранье, что ей довелось выслушать от мужчин. Потом безжалостно продолжала: – Могу поспорить, он о тебе даже и не вспоминает. Небось, спит вовсю с какой- нибудь медсестрой или с одной из местных шлюх. Все сибирячки такие бесстыдницы.
– Юра так не поступит, – уверенно отрезала Валя. Хотя бы в одном она ничуть не сомневалась. – Юра не такой. – «Возможно, было бы лучше, – подумала она про себя, – будь он как раз такой».
Таня громко, театрально рассмеялась:
– Милая моя, ты просто не знаешь мужиков. Они все такие. Нельзя судить мужчину по тому, как он ведет себя дома.
– Юра не такой, – упрямо повторила Валя.
Таня вздохнула:
– Что ж, время покажет. Но что мы обсуждаем Юру? Лучше поговорим о тебе. Валя, ты просто должна пойти сегодня, такую возможность грех упускать.
Валя попыталась спрятаться под маской показной невинности.
– Но я же не могу, – сказала она. Потом взглянула на экран телевизора. Мужчина с серебряной сединой призывал к новой эре самоограничения. Новая духовность народа поможет выиграть войну. Несколько минут обе женщины смотрели в телевизор, сохраняя на лицах абсолютно одинаковое выражение, позволившее им пересидеть сотни собраний, не услышав на них ни слова.
– Какие они? – тихо спросила Валя, не поворачивая головы. – Просто любопытно.
– Ну, во-первых, – ответила Таня, – они умеют обращаться с женщинами. И все, конечно, богаты. – На миг Таня задумалась. – Естественно, в этом они ничем не отличаются от других мужиков. Им нужно одно – залезть тебе под юбку. Но… уж если не с тобой, то с кем мне быть откровенной? Они, по крайней мере, не слезают, пару раз дернувшись.
– Таня!
– Да не строй ты из себя невинность. Я только говорю, что мне никогда не было так… так… – Наконец и Татьяна покраснела от своих мыслей. Даже в миг наивысшей откровенности она не могла преодолеть воспитанные с детства привычки. Не так уж и важно, что ты делаешь. Но следи за тем, что говоришь. – Наверное, они этому учатся в школе или еще где-нибудь, – хихикнула она, словно время, как губкой, стерло последние десять лет и они снова стали девчонками-подростками.
Миг опасной открытости прошел, и Татьяна разгладила юбку на коленях.
– Но пришла я не за тем. Я только подумала – вдруг ты захочешь поговорить с ними. Попрактиковаться в английском. Ну, сама понимаешь. Узнаешь несколько новых выражений, свежие идиомы.
Валя посмотрела на пол у себя под ногами. Его тоже надо вымыть, и чем скорее, тем лучше.
– Я не знаю, о чем с ними разговаривать, – призналась она подруге. Но сама уже репетировала в голове словесные комбинации.
– О, они сами во всем разберутся. Они действительно очень дружелюбны. Прямо как в старых западных фильмах. Все вычищенные, вымытые и все время улыбаются. И не ведут себя, как неотесанная деревенщина. Словом, во всем прямая противоположность русским мужикам.
– Но… я слышала, они совсем некультурные.
Таня закрыла глаза с выражением крайнего презрения.
– Ну, знаешь, если ты собираешься в художественный музей, то всегда можешь сходить туда и одна. По мне, американцы великолепны. – для убедительности она выдавила из себя несколько слов по-английски. Несмотря на все старания, они прозвучали гораздо хуже, чем сказала бы их Валя: «То have fun. Always to have fun. Darling, it is very nice»9.
– Не думаю, что они мне понравятся, – протянула Валя, уже представляя себе бессмысленные американские улыбки, прочные башмаки и их жизнь, преисполненную непростительного материального благополучия.
– Ну и глупо. Сперва познакомься, а уж потом решай. Я уже рассказала Джиму о тебе. Он и его друзья хотели бы с тобой встретиться.
– Джи-им, – с отвращением протянула Валя. – Звучит, как имя героя из глупого фильма. Дурацкое имя.
Таня устало пожала плечами, словно опустошенность и безволие Вали вдруг стали заразными. Потом взглянула на часы.
– Уже поздно, – сказала она. – Я назначила Джиму свидание.
Валю охватил страх. Страх остаться одной в этих мрачных комнатах, наедине со своей мрачной жизнью. Кто знает, какие возможности может открыть знакомство с американцами? А от бокала-другого вина беды не случится. Может быть, в гостинице подают хорошую еду.
Она почувствовала, как впервые после долгих недель растительного существования в ней вновь пробуждается интерес к жизни. Конечно же, там ее ждет чудесная пища, приготовленная специально для иностранцев. В ее сознании начали тесниться соблазнительные, хотя и не слишком отчетливые, видения.
– Ты права, – вдруг сказала Валя, – мне надо выйти на люди, вдохнуть свежего воздуха. Тогда я и спать стану лучше.
Таня вновь оживилась, и Валя поинтересовалась про себя, только ли из чувства давнишней привязанности упрашивала ее старая школьная подруга, или ей требовалась помощь при общении с богатыми иностранцами. А может, та выступала в качестве сводни? Впрочем, неважно.
– Они надолго в Москву? – поинтересовалась Валя, позволив одеялу соскользнуть с плеч.
В глубине комнаты на экране телевизора мерцала карта далеких боев.
– Думаю, надолго, – ответила Таня. – Джим говорит, что сам точно не знает. Они здесь по делу. Какая- то торговая делегация, но ты не беспокойся. Они вовсе не такие скучные, какими ты представляешь себе американских бизнесменов. Они все друзья и постоянно рассказывают о том времени, когда вместе служили в армии.
Валентине вдруг показалось странным, почему так долго может находиться в Москве торговая делегация в то время, когда страна по уши увязла в войне. Но она быстро отбросила сомнения. Из тысяч статей, лекций и телепередач она вынесла стойкое убеждение, что американцы способны делать деньги на всем, даже на вспышках болезни и голода. К тому же Нарицкий наглядно продемонстрировал ей, насколько легко можно богатеть на войне. Возможно, именно из-за войны они здесь и торчат – торгуют орудиями смерти. Валя не стала забивать себе голову.
– Мне надо помыться и привести в порядок голову.
– Верно, – счастливым голосом подхватила Татьяна. – И смотри, мойся как следует. Они на это очень обращают внимание. – Она наморщила носик. – Пока ты собираешься, я маленько приберусь в твоей конюшне.
Валя поспешила в крошечную спальню и принялась копаться в груде сваленной кучей одежды. Что достаточно чисто, чтобы одеть? Ей надо тщательно продумать цветовую гамму – последнее время она очень бледна.
Из соседней комнаты донеслось звяканье посуды, потом – укоризненный Танин голос:
– Валя, какая ты нехорошая девочка.
Райдер сидел у стойки бара. Один. Пил прокисшее бутылочное пиво. Он не собирался задерживаться здесь надолго, в номере его ожидало много работы. И все же позади остался очень трудный день, произошло много такого, что трудно разложить по полочкам и забыть.
«Машины не чувствуют боли». И целый мир открывающихся новых возможностей. Он уже как можно яснее объяснил все своему начальству, и они тоже пришли в волнение. Командир подразделения сказал, что такой шанс бывает раз в жизни. И все же Райдер боялся, что они не до конца все понимали. Он страстно желал, чтобы они моментально придумали план действий, чтобы они без колебаний использовали новый метод в ведении боевых операций.
Райдер усмехнулся про себя, покручивая в руке полупустой стакан. «Чтобы эта машина не страдала напрасно». Он старательно избегал освещать эту сторону вопроса, подчеркивая взамен волшебным образом
