Увидев меж кустов полузаметенную снегом табличку «Травы не мять — штраф!» — он бросился к ней и, вырвав из земли, вцепился руками в железный прут.
Но Игорь, вглядевшись туда, откуда доносились шаги, тихо сказал:
— Кажется, это не они...
Действительно, теперь уже ясно слышались высокие женские голоса. Мишка отшвырнул сук в сторону:
— А, чтоб вы провалились со своими «поклонницами»!
По аллейке во весь опор мчалась девушка. Полы ее пальто разлетались на бегу, как тугие крылья.
Кира!..
Клим растерянно выпустил из рук табличку «Травы не мять», и она ткнулась в сугроб.
Да, это была Кира, она самая, вся запорошенная снегом, в задорном, съехавшем на бок беретике.
— Ну вот, я так и знала!
Она остановилась, часто и жадно глотая воздух, окинула ребят обрадованным взглядом, выпалила:
— Какая чушь! Какая чушь! — и, обернувшись назад, закричала.— Майка, сюда-а-а!
Голос ее — грудной, вибрирующий, несильный — сорвался, но Кира не смутилась, а, наоборот, нахмурилась, поправила беретик и строгим тоном обратилась к Игорю, который находился к ней ближе остальных:
— Вы что тут делаете?
— Лунные ванны принимаем,— помолчав, сказал Игорь.
— Они были здесь?..
— Кто?..— переспросил Игорь.— Я что-то никого не заметил...
— Не притворяйтесь! Вы прекрасно знаете, о ком я говорю!..
Следом за Кирой прибежала Майя. Увидев снежное месиво, она всплеснула руками, попятилась:
— Да тут было целое Мамаево побоище!
Ребята безмолвствовали. У всех был такой угрюмый, истерзанный вид, что Майя посмотрела — посмотрела на них — и вдруг закатилась звонким, переливчатым смехом.
«Этого только еще не хватало... Уж лучше бы вернулся Шутов»,— подумал Клим.
— Спектакль окончен,— заявил Игорь.
Он отвернулся и стал застегивать пальто на несуществующие пуговицы.
— Нет, не окончен! — резко, словно делая выговор, сказала Кира.— Если вам угодно устраивать свои глупые дуэли, так и устраивайте себе на здоровье, только не путайте меня! Мне никаких защитников не нужно! Очень жаль, что мы узнали так поздно...
В темноте Клим не увидел, а почувствовал, как гневно трепещут ноздри ее маленького дерзкого носа.
Нет, не такой он ждал встречи!..
— Да вы-то тут при чем? — сказал он грубо.— Вы нас интересуете меньше всего!
Он с удовлетворением заметил, как недоуменно опали, вытянулись ее брови.
— А что вас интересует?..
— Истина!
Она холодно прищурилась:
— Очень странно, когда доказывают истину таким способом!
— А вам известен другой способ?..
Он стоял против Киры, опустив голову, как будто собирался боднуть ее в грудь. Рот снова наполнился густой соленой жижей. Клим сплюнул. На снегу обозначилось темное пятно.
— Мальчики! — вскрикнула Майя.— Да у вас же в самом деле...— она подскочила к Климу, мягко поддела подбородок пальцами и с испугом уставилась в его лицо: — У вас же кровь!..
Потом она сказала Мишке:
— А где у вас шапка? Вы простудитесь!
И Кире:
— Помоги же ему найти шапку!
И, как ни упирался Клим, с хлопотливой настойчивостью, почти насильно, усадила его на ближайшую скамейку и принялась платочком, как маленькому, вытирать подбородок, щеки, лоб.
— Вам же не видно, дайте я сама... И как же вы так — нашли с кем связаться! С Шутовым! Да ведь это самый настоящий негодяй! От него даже все директора отказываются! Вот и перекидывают, как мячик, из одной школы в другую... Наверное, он во всех школах уже перебывал! А насовсем не исключают, у него — папаша... Подождите, вот еще — я и сама плохо вижу... Эх, вы, как же вы это!..
Пока остальные занимались поисками шапки, она все ворковала над ним, а руки ее, после варежек, бы-ли такие теплые, и глаза светились такой тревожной, доброй заботой, что в Климе шелохнулась жалость к самому себе. Хотя, конечно, со стороны это выглядело, наверное, довольно курьезно: Дон Бугров Ламанческий после сражения со стадом свиней и прекрасная дама, изливающая бальзам утешения на его раны... Отличная тема для Игоря!.. Но ему были приятны ее бережные прикосновения, он вспомнил, как восхищенно смотрела она вчера на него после пьесы, и решил, что Майя — очень хорошая девушка, может быть, даже лучше Киры...
Клим спросил:
— Так, значит, с ним никто до сих пор не справился?
— Еще бы! — сказала Майя.— Это просто невозможно!..
...И вдруг что-то взорвалось, вспыхнуло у него внутри, и в этой мгновенной вспышке совершенно четко представилось: лица, лица, лица озаренных смехом людей, и смех — веселый, разящий, беспощадный,— и Шутов, раздавленный, расстрелянный этим смехом...
Он окаменел на секунду, как бы пытаясь удержать в себе внезапно мелькнувшее видение — потом сорвался со скамейки, уронил Майин платочек, поднял, схватил ее за руку, расхохотался прямо в ее изумленные, расширенные глаза:
— Сорок бочек арестантов! Сорок бочек подлецов! Сорок бочек идиотов! — завопил он, не в силах отыскать более осмысленные слова, чтобы передать нахлынувший на него восторг.— Слышите, Майя, мы были глупы, как сорок бочек идиотов! То есть не вы, а мы, то есть я сам! Вы мне подсказали одну штуку!.. Не понимаете? Поймете! Вы поймите только одно: смех для любой пошлости страшнее пули!..
Майя смеялась. Она не отнимала рук. Она ничего не понимала. Она смотрела на него с участливым сочувствием. Он вскочил на скамейку и неистово заорал:
— Ко мне, сорок тысяч дьяволов!..
Вовсе не надо было ему так орать. Шапка наконец отыскалась, Игорь, Кира и Мишка находились от них не дальше десяти шагов. Но пока они бежали,
Клим от нетерпения выплясывал на скамейке какой-то невероятный танец.
— Внимание,— сказал он. — Я — гений. Не верите? Слушайте. Мы напишем колоссальную комедию. Мы сделаем ее главным героем Шутова. Мы заставим его скрежетать зубами. Вы поняли?.. Тогда кричите «ура», черт меня побери!
Мишка опомнился первым.
— Ура,— сказал он.— Я всегда говорил, что ты гений.
— Да здравствует Гольцман,— сказал Игорь,— Но это действительно мысль. Спустись со своего пьедестала, чтобы я мог пожать твою руку.
— Мы напишем комедию вместе! И вместе поставим! Согласен?..
Клим в бурном порыве радости ткнул Игоря в бок.
— Осторожно,—сказал Игорь.— Сегодня меня уже били.
— И великолепно! Сегодня кончился твой нейтралитет, старый скептик!.. А вы, что вы скажете? Вы против?..
— Я — за! — воскликнула Майя.— Конечно же, за! Это будет просто... просто здорово!
Но Кира молчала. Она вычерчивала перед собой носком туфли по снегу дугообразные линии и как
