тебе доверять, как ты сможешь получить эти три предмета?
– Я выражу желание провести у них две-три недели. За это время я попытаюсь наладить более доверительные отношения с де Эскивесом, чтобы он не чувствовал неловкости в моем присутствии, попробую расспросить монахов и попытаюсь определить вероятное место тайника. Из всех вопросов подмена реликвария меня менее всего беспокоит. А поиски сундучка и папируса могут оказаться чуть более сложным делом.
Де Кардона рассеял все сомнения Армана, и тот согласился с его планом, считая его вполне жизнеспособным. Кроме того, был еще один положительный момент: ему не нужно было ехать в Сеговию, а значит, он сможет отправиться в Святую землю, где без его присутствия наверняка пришлось бы отложить новые кампании. Он искренне сожалел, что вся ответственность за успех или провал дела ложится на Гильома, но лучшего варианта у него не было.
Довольные, они вышли с базара и направились к резиденции ордена в Риме. Они должны были расстаться на неделю: один из них в Риме должен был решить самые срочные для ордена дела и ускорить отправку необходимого продовольствия; второй уезжал в Неаполь, где проживала его семья, воспользовавшись короткой передышкой, на которую он не рассчитывал.
Они договорились встретиться до отъезда Гильома, чтобы вместе посетить знаменитую церковь святого Павла и посмотреть мозаики, которыми Папа Онорио III велел ее украсить и которые так заинтересовали его преемника на папском престоле. Они попрощались и разошлись: один пошел по своим делам, а другой – к своим близким.
Арман де Перигор и Гильом де Кардона снова встретились по прошествии недели у паперти внушительной церкви святого Павла. Они были потрясены ее величием. Церковь была разделена на три прямоугольных нефа, центральный из которых был самым широким, рядами внушительных мраморных колонн. Тамплиеры направились к арке, которая отделяла центральный неф, в поисках часовни с таинственной мозаикой, изображающей Святую Деву с младенцем и появившейся здесь по приказу Онорио III.
– Посмотри, Гильом, вот она! Именно такая, какой нам ее описал Святой Отец! Обрати внимание на контраст цветов! Бирюзовый на платье Марии и красный на одежде младенца, и все это на золотом фоне. Какой великолепный ансамбль!
Великий магистр подошел, чтобы с близкого расстояния рассмотреть серьги Девы Марии, которые привлекли внимание Папы. Видна была лишь одна серьга, потому что Мария наклонила голову к младенцу. Правая рука младенца символически указывала на нее, что для христиан было символом пути к Нему – посредством своей Матери.
Если бы не комментарий Папы, такая деталь, как серьги, осталась бы ими не замеченной. И наверняка многие люди, посещавшие храм ежедневно, даже не подозревали о ее существовании. Арман попытался запомнить ее вид, хотя это было сложно, ведь речь шла об очень маленьком предмете, к тому же мозаика не могла достоверно передать детали, потому что являлась материалом, позволяющим составлять изображение из фрагментов. Если эта драгоценность когда-то и существовала, а может быть, существует и сейчас, спрятанная в каком-то месте, Арману о ней ничего не было известно. Правда, из сказанного Папой, несмотря на то что он не захотел открыть все, что знал, можно было сделать вывод, что предмет, который он ожидал найти в реликварии, имел какое-то отношение к этой мозаике, вернее, к серьгам.
Нужно быть слепым, чтобы не найти связь между двумя историями, которые им рассказал Папа. И хотя полной уверенности быть не могло, Арману казалось, что он не ошибается в своих предположениях.
Они осмотрели церковь и могилу святого Павла, восхищаясь красотой монументальной мозаики, украшавшей апсиду и тоже выполненной по заказу Онорио. Затем они покинули церковь и направились к папской резиденции в Летране, чтобы забрать поддельный реликварии. Накануне к ним прибыл посыльный и известил, что реликварии готов.
Им передал его тот же секретарь Папы. Реликварии был предусмотрительно упакован в деревянный ящик, в какие пакуют бутылки с вином.
– Завтра я выезжаю, Великий магистр! Я узнал, что на рассвете из порта в Остии отправляется корабль в Барселону. Морем я доберусь быстрее, а значит, смогу уладить дома, в Барселоне, некоторые срочные дела, после чего направлюсь в Сеговию, – сказал Гильом.
Прежде чем попрощаться, Арман пожелал ему удачи в его миссии и дал ему личное поручение к королю Хайме I.
– Я уверен, что у нас все получится, мой дорогой Гильом! Я с нетерпением буду ждать новостей от тебя. Как только вернешься из Сеговии и найдешь какой-нибудь корабль, следующий из Барселоны в Акру, дай мне знать обо всем, что с тобой произошло.
В тот же день, вдали от Рима, Гастон де Эскивес созвал собрание в Сигуэнсе, пригласив некоторых членов тайного общества. Он сообщил им о том, как получил ценный медальон Исаака, который он спрятал в церкви Подлинного Креста. Он подробно описал, как медальон попал в его руки, и что для того, чтобы медальон перешел во владение ордена, пришлось пожертвовать жизнью носившего его Пьера де Субиньяка. Похоже, никого из присутствующих не поразила смерть этого человека, и де Эскивеса не упрекнули в том, что ему пришлось прибегнуть к такой мере, чтобы овладеть ценной реликвией. Это был не первый и, безусловно, не последний случай, когда ему приходилось с помощью таких методов достигать какой-то цели, важной для его дела. Кроме рассказа об этой смерти он очень грустным тоном объявил также о смерти тамплиера Педро Урибе, старого знакомого некоторых из присутствующих, секретаря Хуана де Атарече, основателя их группы. Де Эскивес поведал о том, как бежал помощник Урибе, и они обсудили возможные действия со стороны епископата, когда там узнают об этих событиях. Они решили отложить все встречи на некоторое время, чтобы не вызывать лишних подозрений.
Де Эскивес также показал присутствующим последнее письмо из Рима с печатью Иннокентия IV, который снова требовал возврата реликвария с фрагментом Подлинного Креста. Узнав о непреклонном желании Церкви отнять у них реликвию, все выразили категорическое несогласие с этим и принялись обдумывать, как этого избежать. Старейший из присутствующих предложил спрятать реликварий на время в надежном месте и выставить для поклонения точную копию. Таким образом, если кто-нибудь решится вернуть этот предмет непозволительным способом, ему достанется фальшивый реликварий, а настоящий фрагмент Подлинного Креста, который они использовали для своих ритуалов, останется в их руках. Большинство согласилось с таким решением и с тем, что де Эскивес должен лично заменить подлинник копией и как можно быстрее выставить ее в церкви Подлинного Креста.
На следующее утро, заплатив за проезд и, кроме того, щедро наделив деньгами капитана, на парусник, отправлявшийся в то же утро в Барселону, ступил новый пассажир. Гильому пришлось заплатить за поездку вдвое больше обычного, чтобы ему разрешили перевезти в трюме двух лошадей и багаж.
После того как они вышли в открытое море и Гильом расположился в лучшей на паруснике каюте, которая ему досталась благодаря его высокому положению, он много времени посвятил чтению, чтобы скрасить скучное и долгое пребывание на борту парусника.
На протяжении всех десяти дней плавания погода была плохой, шторм вздымал большие волны, и капитану пришлось призвать на помощь все свои навыки в навигации, чтобы парусник мог противостоять шторму и не изменил курс. Большая часть экипажа, имевшая опыт как подобных, так и еще худших ситуаций, тем не менее страдала от морской болезни. Магистр тамплиеров не был исключением и также мучительно переносил тяжелое плавание.
Когда они прибыли к огромной пристани порта Барселоны, желание ступить на твердую землю и избавиться от ощущения, что мир постоянно уплывает из-под ног, заставило монаха поспешно спуститься по деревянному трапу, поручив одному из моряков заняться его лошадьми и вещами. Через несколько минут, сделав пару уверенных шагов по твердой земле, Гильом присел на какие-то тюки в ожидании своего багажа и принялся с интересом наблюдать за кипучей деятельностью в знакомом ему порту.
Барселона была третьим или четвертым по важности портом в Средиземном море. После завоевания Святой земли и по причине того, что завоеватели большей частью были франками и венецианцами, вновь проложенные на Восток торговые пути очень благоприятствовали развитию конкурирующих портов Венеции, Генуи и Марселя.
Со своего места Гильом увидел группу нубийцев с лица–
