– И это неудивительно, если учитывать, чем она занимается. Знаешь поговорку о том, что ряса делает монаха? Что касается Херреры, ежедневное пребывание в окружении трактатов, рукописей, диссертаций и исторических очерков, похоже, сформировало личность с большим культурным багажом. Но кроме этого… – Моника не пыталась умалить достоинств ее ума, но, похоже, сомневалась насчет всего остального.
– Представь себе, мне удалось узнать кое-что о личной жизни Херреры. Она недавно вышла замуж и быстро овдовела, так быстро, что между этими двумя событиями прошло всего лишь три недели. Что ты думаешь по этому поводу?
– Это и правда очень удивительно. Но тебе удалось узнать, как так случилось, что она овдовела меньше чем через месяц?
– Эту информацию я получила по моим личным каналам. Моя подруга Мариза близко знает одну женщину, которая работает в архиве. Именно она мне все это и рассказала. Она стала вдовой после смерти ее мужа-миллионера, который попал в авиакатастрофу во время одной деловой поездки. Но послушай, что я еще тебе расскажу! – У Моники в квартире настойчиво звонил телефон, но вряд ли это было что-то более интересное, чем рассказ Паулы, и она не прервала их разговор. – В результате этого печального события Лючия унаследовала огромное состояние. Ее муж, который был примерно такого же возраста, как Фернандо, был крупным предпринимателем, занимался строительством и нажил огромное состояние. Кроме большого счета в банке Лючия унаследовала великолепное поместье в Эстремадуре с огромной фермой; и примерно тысячью гектаров земли, разделенной на участки для сельскохозяйственных культур, охоты и скотоводства. Еще у нее есть два дома на побережье, один в Коста-Брава, другой в Порту Святой Марии, да еще дом в Сеговии, где она и живет. Еще она унаследовала пару машин класса люкс и восемьдесят процентов акций в его строительной фирме.
Моника осталась сидеть с открытым ртом. Ее представление о Лючии никак не вязалось с образом богатой наследницы за рулем шикарной машины, объезжающей свои огромные владения. Она также не представляла, как Лючия дает указания своему обслуживающему персоналу. Если судить по ее манере одеваться, она благоразумная, сдержанная и скромная женщина. И эта женщина совмещала такую вполне безобидную работу, как исторические исследования и управление государственным архивом, с экономически независимой жизнью, полной комфорта?
– На первый взгляд, Моника, – Паула пыталась делать какие-то логические выводы, – похоже, что она ведет двойную жизнь, и от этого первое впечатление о ней оказывается довольно странным. На мой взгляд, мы имеем дело со сложной личностью, но весьма успешной. Принимая во внимание твои чувства к Фернандо, о которых ты мне призналась в «Сафре», я советую тебе не расслабляться и прежде всего следить за каждым ее шагом.
– Я тебе очень благодарна, Паула. В любом случае, я считаю, что Лючия не относится к тому типу женщин, которые могут заинтересовать Фернандо. К тому же, как ты знаешь, он вот уже много недель поглощен исключительно историей с браслетом, и я думаю, что он просто пользуется знаниями Лючии, чтобы разгадать тайну браслета.
– Ну хорошо, возможно, ты и права, но я думаю, что ты должна принять меры предосторожности, когда они будут видеться. Ты хорошо знаешь, Моника, что мы, женщины, можем делать с мужчинами все, что захотим. И хотя она пока для тебя не очень опасна, следует учитывать, что мы имеем дело с женщиной нестандартной во всех смыслах. Я не
Громкий шум мотора вывел ее из задумчивости и вернул к реальности. Приехала доктор Херрера.
Лючия сначала поприветствовала Фернандо, поцеловав его, потом подошла к Монике и сделала то же самое. Внешне она выглядела не лучше, чем в прошлый раз, когда они встречались в ее кабинете.
– Я очень рада снова вас видеть! – Лючия повернулась лицом к собору. – И вот перед вами знаменитая церковь Подлинного Креста! – Она посмотрела на Монику. – Надеюсь, она тебе нравится. Я попробую рассказать вам о ней и о тайнах, которые она хранит.
Моника еще не успела рассказать Фернандо о звонке Паулы и о том, что им стало известно о Лючии. Одно ее присутствие заставило Монику без видимых причин снова почувствовать себя неуверенно. И она инстинктивно насторожилась.
Не отойдя и пятнадцати метров от машин, они остановились перед входом в церковь, и Лючия начала рассказывать некоторые подробности об истории ее строительства. Она рассказала, что церковь начали возводить в начале XIII века по инициативе ордена Святой Гробницы. Но Лючия считала это мнение ошибочным и утверждала, что на самом деле инициаторами строительства были монахи-тамплиеры, которым принадлежало большое имение в близлежащем поселке Замаррамала. Это имение стало принадлежать ордену за сорок лет до начала строительства. Она отметила, что недавно узнала имя тамплиера, который был командором этого имения сразу после строительства церкви. Во время его командорства произошло много значительных исторических событий. Она посоветовала запомнить его имя, потому что им предстояло сегодня еще не раз услышать его. Это был Гастон де Эскивес.
Лючия подчеркнула, что исследователям трудно бывает получить достоверную информацию, выбрать ее из множества противоречивых фактов, и этому есть две причины. После роспуска ордена в XIV веке почти все документы исчезли – часть из них была сожжена, а другие просто затерялись. Второй причиной было наличие огромной массы исследовательского материала о тамплиерах, большая часть которого была сфабрикованной, а если и нет, то достаточно противоречивой, объясняемой настоящим бумом книгоиздательства.
– С помощью одного аспиранта мне удалось собрать достаточное количество материала о жизни этого тамплиера. Мы обнаружили очень интересные вещи – как о нем самом, так и о его некоторых довольно странных поступках. Правда, пока еще рано делать окончательные выводы. – Решив пока оставить тему тамплиеров, Лючия перешла к конкретным фактам, касающимся церкви: – Изучая историю и архитектурные особенности церкви, мы выяснили, что она вначале носила название церкви Святой Гробницы, пока Папа Онорио III не передал ей реликвию – фрагмент Святого Креста. Тогда она была переименована в церковь Подлинного Креста и так называется по сей день. Ее фундамент имеет двенадцатиугольную форму, и, хотя другие церкви тамплиеров тоже имеют многоугольную форму, только некоторые из них внешне похожи на эту церковь. Больше была принята восьмиугольная форма, как напоминание о Мескита де ла Рока в Иерусалиме. Это было культовое сооружение тамплиеров в период, когда их резиденция располагалась в Святом Городе. Первые воспоминания о такой специфической форме фундамента относятся к XII–XIII векам. Такие храмы были построены в Византии и в Святой земле. Архитектура церкви Подлинного Креста частично напоминает базилику Святой Гробницы благодаря присутствию в ней центральной часовни и почти круглой галереи. Эта гробница не очень похожа на ту, которую возвели в те времена, потому что ее вид изменили многочисленные пожары и перестройки. Но гробница, которую увидели первые крестоносцы, завоевавшие Иерусалим, тоже была такой. Внутри была еще одна постройка, тоже восьмиугольной формы, как и сама церковь, в которой находилась гробница, где три дня покоился Иисус Христос. Впоследствии форму базилики пытались воспроизвести в разных местах по всей Европе. Когда мы войдем внутрь, вы увидите, что в центре есть строение, похожее на то, о котором я вам только что рассказала, хотя оно двенадцатиугольное.
– Извини, что я тебя перебиваю, Лючия, но есть ли другие причины того, что в этих постройках восемь или двенадцать углов? – Фернандо неоднократно бывал в этой церкви, но никогда не задавался вопросом, почему церковь имеет такую форму.
Лючия обрадовалась этому вопросу и посмотрела Фернандо прямо в глаза, причем так пристально, что ему стало неловко и он отвел взгляд.
– Ответ на этот вопрос – ключ к одной из самых больших тайн, хранимых этими стенами. Приятно, что у меня такие умные слушатели.
Монике от этих взглядов и от похвалы в адрес Фернандо тоже стало неловко, тем более что она до этого момента не успела и рта раскрыть.
– Во всех верованиях, включая самые древнейшие, такие как митраизм, религия Египта, зороастризм и, разумеется, иудаизм, большое значение придавалось символике чисел. В той же каббале числа от одного до девяти связываются с различными буквами, а те, в свою очередь, – с различными частями человеческого тела и с соответствующими им символами, толкованию которых придается большое значение.
