Кадфаэль сразу заметил приезжего, еще когда спешивался у ворот. К нему вышел страдающий одышкой привратник и тяжело плюхнулся на каменную скамью.
— Ну как, нашли? — спросил его Кадфаэль на всякий случай.
— Какое там! Откуда ему тут быть, когда он уехал на пони. Но они хотят сперва проверить здесь. Того и гляди начнут баграми в пруду орудовать. Совсем уже с ума сошли! Причем тут пруд, когда всем известно, что он верхом уехал через Форгейт! Да и не утонул бы он ни за что! Он отлично плавает. Нет, уж не знаю, в какую историю он попал, только нету его тут, хоть тресни! Но они не успокоятся, покуда не переворошат все сеновалы и навозные кучи на конюшне. Поторопись к себе в сарайчик, а то они и там перевернут все вверх дном!
— А кто это приехал, — спросил Кадфаэль привратника, указывая на неподвижную темную фигуру, маячившую подле странноприимного дома.
— Некто Рейф из Ковентри, сокольничий графа Варвика. Брат Дэнис сказал мне, что это Рейф приехал к Гвинеду за птенцами. Он уже четверть часа тут околачивается.
— Сперва я принял его за сына Босье, — признался Кадфаэль. — Но потом смотрю, он, пожалуй, староват для сына-то. Скорее в отцы ему годится.
— Я тоже поначалу принял его за сына Босье и сунулся было к нему с тем, чтобы сказать, мол, его тут ждут и прочее, но уж лучше бы этим вместо меня занимался приор Роберт.
— А мне нравится этот человек. Стоит себе ничтоже сумняшеся посреди всей этой суматохи и не задает вопросов, — сказал Кадфаэль, внимательно глядя на незнакомца. — Ну ладно, пойду, пожалуй, помогу этому господину расседлать коня и покажу ему конюшню. Наверняка он провел тяжелый день в дороге, да и я тоже.
Ведя коня через большой двор в конюшню, Кадфаэль подумал, что утром ему снова в дорогу и что, может, он и заблуждается, но проверить кое-что все-таки надо.
Он приблизился к тому месту, где стоял Рейф из Ковентри, который, погрузившись в собственные мысли, рассеянно наблюдал за происходящим. Услышав стук копыт по булыжнику, он повернулся и встретился взглядом с Кадфаэлем. Тот слегка улыбнулся и кивнул ему в знак приветствия. У незнакомца оказалось строгое, довольно-таки угрюмое лицо, открытый лоб, широкие скулы, коротко стриженая бородка, широко расставленные карие глаза, которые он время от времени прищуривал, словно, живя не в городе, привык вглядываться в расстояние.
— Ты что, брат, в конюшню? — спросил он Кадфаэля. — Проводи меня туда. Не то чтобы я не доверял вашим грумам, но своего коня люблю обихаживать сам.
— Я тоже, — тепло вымолвил Кадфаэль. — Так уж я привык. Как смолоду приучишься, так оно и пойдет.
Оба они были примерно одного роста и шли теперь шаг в шаг. Перед конюшней один из монастырских грумов обтирал стройного гнедого жеребца с белой звездочкой на лбу. За работой грум тихонько насвистывал.
— Ваш? — спросил Кадфаэль, с одобрением глядя на коня.
— Мой, — кивнул Рейф из Ковентри и взял тряпку из рук грума. — Спасибо, дружок! Теперь я сам. Куда его можно поставить? — Он пошел к стойлу, указанному грумом, и, внимательно его осмотрев, с удовлетворением кивнул головой. — Как я посмотрю, брат, у вас тут хорошая конюшня. Надеюсь, на меня не затаят обиду за то, что я сам хожу за своим конем? Ведь далеко не везде к путникам относятся как положено, да и сам ты говорил, что привычка есть привычка.
— Вы путешествуете в одиночку? — спросил Кадфаэль, расседлывая свою лошадь, но в то же время не спуская глаз с незнакомца.
Пояс Рейфа был явно предназначен для меча и кинжала. Наверняка он снял их вместе с плащом у себя в комнате в странноприимном доме. Однако сокольничий далеко не самая подходящая профессия для путешественника. У купца же наверняка был бы какой-нибудь здоровенный слуга-охранник, а то и двое. Ездить же в одиночку больше пристало воину, рассчитывающему в пути на свои собственные силы и оружие.
— Я спешу, — просто ответил Рейф. — Чем меньше спутников, тем лучше. Когда человек ни от кого не зависит, ему никто и не мешает.
— Издалека ли путь держите? — спросил Кадфаэль.
— Из Варвика.
Не больно-то разговорчивым и не особенно любопытным оказался этот сокольничий. А может, это все напускное? Видя, как ищут мальчика, он никого ни о чем не спросил, однако, заинтересовался, правда, в меру, конюшней и стоявшими там лошадьми. Даже закончив обихаживать своего жеребца, он не уходил и со знанием дела разглядывал других лошадей. Он прошел мимо мулов и рабочих лошадок, но задержался подле буланого жеребца Дрого Босье. Впрочем, это было вполне объяснимо для человека, знающего толк в лошадях, поскольку жеребец был и впрямь хорош и чистых кровей.
— Неужели монастырь может позволить себе держать такого жеребца? — удивился Рейф, ласково погладив коня и потрепав его за ухом. — Или это конь кого-либо из ваших гостей?
— Был, — коротко ответил Кадфаэль, решив пока придержать язык.
— Был? — удивился Рейф. — То есть как это?
Рейф мгновенно повернулся к монаху и с интересом поглядел на него.
— Его хозяин умер. Сейчас его тело лежит у нас в часовне.
Умершего старого монаха похоронили тем же утром, и Дрого теперь лежал в часовне один.
— А что это был за человек? Как он умер?
На этот раз сокольничий уже не был столь равнодушен и безразличен, он прямо-таки сыпал вопросами.
— Мы нашли его труп в лесу, в нескольких милях отсюда. Его ограбили, в спине была ножевая рана.
В эту минуту Кадфаэль и сам не понимал, зачем скрытничает, почему прямо не называет имени убитого. Если бы его собеседник спросил, что было бы вполне естественно, Кадфаэль наверняка ответил бы. Однако на этом вопросы кончились. Рейф выразил свое сочувствие по поводу опасностей, грозящих одинокому путнику в лесах пограничных графств, после чего закрыл низкую дверцу стойла, где стоял его конь.
— Я учту это. А вообще-то либо держи оружие наготове, либо езжай по тракту. — Он отряхнул ладони и направился к выходу из конюшни. — Ну я пойду готовиться к ужину.
Рейф неторопливо вышел наружу, однако направился он вовсе не в странноприимный дом, а завернул в церковь. Такая целеустремленность показалась Кадфаэлю подозрительной, и он, искренне любопытствуя, пошел следом. Он увидел Рейфа из Ковентри, который в замешательстве стоял подле алтаря, поглядывая на многочисленные часовни, открывшиеся его взору в поперечных нефах и переходах церкви, и без долгих объяснений указал ему на искомую часовню.
— Идите сюда, — позвал он. — Свод тут низкий, но мы с вами одного роста, так что пригибаться не нужно.
Рейф даже не сделал попытки скрыть свои намерения и не протестовал против общества Кадфаэля. Он только пристально посмотрел на него, молча кивнул и последовал за ним. В прохладной, сумрачной часовне он решительно подошел к смертному одру, на котором со свечами в ногах и у изголовья лежало почтительно прикрытое тело Дрого Босье. Рейф отогнул полотно, прикрывавшее лицо покойника.
Коротко взглянув на застывшие черты бледного лица, Рейф вновь прикрыл его, при этом былой спешки в его движениях уже не было. Он даже нашел время для выражения простого человеческого страха при виде смерти.
— А вы его часом не знали? — спросил Кадфаэль.
— Нет, никогда не видел. Упокой, господи, его душу.
Рейф выпрямился над одром и перевел дух. Если и был у него какой-либо интерес к покойнику, то он уже прошел.
— Он барон из Нортгемптоншира, Дрого Босье, — сказал Кадфаэль. — Со дня на день сюда должен приехать его сын.
— Ну и ну… Невеселая его ждет встреча. — Речь Рейфа теперь звучала как бы машинально. — А много ли у вас гостей об эту пору? То есть, моих лет и моего положения. Если найдется партнер, я бы не отказался
