line/>10 Тайн хранить не умеет глупец и бахвал, Осторожность поистине выше похвал. Тайна — пленница, если ее бережешь ты, Ты у тайны в плену, лишь ее разболтал. 11 Ты, оставивший в мире злодейства печать, Просишь, чтоб на тебя снизошла благодать. Не надейся: вовеки не будет прощенья, Ибо сеявший зло — зло и должен пожать. 12 Чтоб от раскаянья себя в последний час избавить, Трудись, старайся на земле лишь добрый след оставить. Не полагайся, что потом, назавтра будет время, Когда ты сможешь все грехи и глупости исправить. 13 Сердце жадно спешило пройти этот путь, Все понять и в глубины вещей заглянуть. Мудрость — тысяча солнц! — мне в дороге светила Сердцевины достиг, но не познана суть. 14 Встретишь этих невежд, двух-трех гордых ослов, Притвориться ослом постарайся без слов. Ибо каждого, кто не осел, — эти дурни Обвиняют тотчас же в подрыве основ. 15 Смотрит ворог, как злобный паук, на меня, Если б мог посмотреть он, как друг, на меня. Все, в чем злобному видятся глупость и вздор, Мудрость и красоту видит дружеский взор. 16 За истиной иди — и путь найдешь вперед. Отринь земной соблазн — в душе весь мир живет. Поистине душа — божественный светильник, И свет наук она, себя сжигая, льет. 17 Незримо ты к летам приходишь белым, Пока ты в силах, занимайся делом. Скажи, что можешь завтра сотворить, Коль станешь немощен душой в телом? 18 Земля подобна шахматной доске, Фигур без счета у Судьбы в руке. В небытие ушли и царь, и нищий, Пока мы здесь, а будем вдалеке. 19 На твое лишь милосердье уповаем мы, аллах, Нерадивые в молитвах, неповинные в грехах. Твоя воля беспредельна, потому смогли возникнуть: В сердце грешника — надежда, а в душе святоши — страх. 20 Отлетела моя юность — ненаглядная весна, Стал похож я на вершину — это времени вина, И меня, раз белоглав я, жизнь-кормилица по праву Из сосков надежды черным молоком поить вольна. 21 Когда создан был влюбленный небесами в честь земли И хмельную чашу страсти ему выпить поднесли. Словно мед смешав янтарный с молоком, о Бу Али, Не твою ли душу с телом влили в этого Али? 22 Эй, кравчий, соскучился я о вине! Вновь выпью и бога увижу на дне. Хочу совершить омовенье души я, Кувшинчик безносый подай-ка ты мне! 23 Твоя коса, как эфа, опасна, говорят. Но заглянуть боится в твой изумрудный взгляд, И по спине сползает до самых пят и вьется Дорогами земными твоей походке в лад. 24 Не всякая красотка, что нас пьянить вольна, Свой нрав у золотого переняла вина, Но потому подобна сама вину бывает, Что часто повергает, как недруг, нас она. 25 О солнце-странник, ты одно такое в вышине, Из мрака ночи возвратись с подарками ко мне. Как я влюбленного, едва ль встречало ты хоть раз, Пыль на лице моем лежит, в душе моей — печаль. 26 Мир — это тело мирозданья, душа которого — господь, И люди с ангелами вместе даруют чувственностью плоть, Огонь и прах, вода и воздух — из их частиц мир создан сплошь. Единство в этом, совершенство, все остальное в мире — ложь. 27 Каждый образ и каждый исчезнувший след В усыпальницу времени лягут на тысячи лет. И на круги своя наши годы когда возвратятся, Сохраненное бережно явит всевышний на свет. 28 Бог звездное ожерелье успел к утру разорвать И в синюю чашу звезды швырнул, жемчугам подстать. Он накануне ночи бывает, как я, влюбленным, И поступать, как безумец, готов на заре опять. 29 Чару полную любви, сердце, пей до дна, как роза, И в одежду облачись, чтоб была красна, как роза. У любви, что у свечи, золотой язык багрится, И грешна твоя вина, если глух пред ним, как роза. 30 Кустистая роза. И несколько рук К подолу ее потянулись вокруг. Влюбленные жадно цветы обрывали И разорвался подол ее вдруг. 31 Огненным ветром роза, как девушка, обнажена. Нам в честь ее целомудрия, кравчий, налей вина! Пусть дочка лозы походит цветом на эту розу, За непорочность которой осушим чаши до дна. 32 Я — плач, что в смехе всех времен порой сокрыт, как роза. Одним дыханьем воскрешен или убит, как роза. И в середину брошен я на всех пирах, как роза. И вновь не кровь моя ль горит на всех устах, как роза? 33 Какое сердце познает тайны ее хоть часть? Какое ухо сумеет к слову ее припасть? Светит луна иль солнце — возлюбленная прекрасна, Но разве ее красою мой взор насладится всласть? 34 Суть в существе твоем отражена, Не сможет долго тайной быть она, Не потому ль, что суть любой натуры В поступке, словно в зеркале, видна. 35 О боже, твои совершенны творенья, Почто угрожаешь нам за прегрешенья? Мы разве вольны в своих грешных поступках? Когда мы грешны — ниспошли нам прощенье! 36 Из блаженств носил я пояс. Не осталось ничего. Жил, о деле беспокоясь. Не осталось ничего. Будь свечою — изошел бы я слезами от тоски, Выл бы чашею Джамшида[10] — разлетелся б на куски. 37 Жемчуг с губ ее сорву не за тем, чтоб класть в карман, Все фальшиво наяву, что ложится нам в карман. Я решил зашить карман. И любимая сквозь смех Мне сказала:— Много ль тех, кто, как ты, зашил карман? 38 Из дома чуть свет я уйду за высокой звездой, Уйду от сует, что меня окружают ордой. Оставив одежду в руках материнских, уйду я, Чтоб, как Иесусу, омыться святою водой. 39 Поступку, чтобы пользу произвел, Дан смысл, как подлежащему глагол, Творца деянье в том и этом мире Не замысла ль венчает ореол? 40 Основа двух начал — дыханье: вздох и выдох, И жизнь на том стоит в многообразных видах. Но вечна ли ее воздушная основа? На это даст ответ, кто был на панихидах. 41 Огнем и влагой тела, второй душой его Зовется кровь, но только в темницу отчего Заточена на годы, отпущенные нам? И почему порою не стоит ничего? 42 Пять чувств от слуха и до
Вы читаете Избранное
