событие такого масштаба в археологии, не правда ли?
Остальные члены экспедиции с лихвой восполнили сдержанность шефа. Задействовали прессу, а уж газетчики расписали событие в красках.
Будучи человеком в высшей степени порядочным, сэр Генри известил о находке египетский Департамент древностей. Во второй раз по выдолбленным в скале ступеням он спускался уже в весьма представительном сопровождении – здесь были не только известные археологи, но и облеченные властью египетские чиновники. Скалу спешно обнесли забором, чтобы сдержать напор толпы журналистов, приезжих зевак и туземцев в живописнейших просторных одеяниях и белых тюрбанах. Среди местного народа следует выделить одну небезызвестную личность – Мохаммеда Абд эр Расула, первооткрывателя королевских усыпальниц в Долине. Исполненный гражданского долга, этот достойный муж доложил (втайне от собственных братьев) властям об открытии, а в награду получил эдакую синекуру – тепленькое местечко в Департаменте древностей. Досужие наблюдатели отмечали выражение глубокой скорби на лице новоиспеченного чиновника и мрачные взгляды, исподтишка бросаемые на предателя менее удачливыми членами его семьи. Еще бы не горевать беднягам. В который раз чужеземцы буквально из-под носа умыкнули лакомый кусочек, способный принести приличные барыши.
Сэра Генри, даже оправившегося от пневмонии и пребывающего в добром здравии (что позже подтвердил его личный врач), трудно было назвать Геркулесом. На снимке, сделанном в тот знаменательный день, лорд Баскервиль предстает очень высоким, худосочным и узкоплечим джентльменом с младенчески пушистыми волосиками, часть которых словно бы ненароком слетела с макушки, не слишком равномерно припорошив щеки и подбородок. Кроме того, отпрыск благородного семейства был фантастически неуклюж; едва он выступил вперед и примерился зубилом к завалившей вход глыбе, как его приближенные поспешно отпрыгнули. И правильно сделали. Британский консул, не знакомый с сэром Генри близко, опрометчиво остался рядом, и первый же осколок, вылетевший из-под зубила, угодил несчастному в переносицу. Далее, как положено в таких случаях, суматоха, извинения, первая помощь. Полчаса спустя сэр Генри, теперь уже в гордом одиночестве – эпизод с консулом не прошел для зрителей даром, – вновь приблизился ко входу. В тот самый миг, когда он пристроил зубило и замахнулся молотком, за его спиной раздался заунывный низкий вой.
Толпа содрогнулась. Любому мало-мальски знакомому с египетскими традициями человеку был понятен смысл протяжных звуков: без этого завывания не обходится здесь ни одна траурная церемония. Иными словами, мусульмане так воют, только оплакивая усопших.
В наступившей затем зловещей тишине все затаили дыхание... Но вот голос зазвучал снова, и слова, что он произносил, оказались пострашнее погребального воя.
– Скверна! – оглушил слушателей первый вопль. (Вряд ли вы знаток местных наречий, читатель, так что я перевожу.) – Скверна! Да падет гнев богов на того, кто осмелится потревожить вечный покой фараона!
Опешив от неожиданности, сэр Генри уронил зубило и с размаху опустил молоток себе на палец. Подобные происшествия настроение не поднимают, так что будем снисходительны к злосчастному джентльмену. В кои веки выйдя из себя, сэр Генри свирепым голосом приказал Армадейлу схватить оракула и задать ему хорошую трепку. Армадейл с готовностью ринулся исполнять приказ, но не тут-то было! Провидец благоразумно умолк, превратившись, естественно, в одного из зевак; а те, в свою очередь, принялись клятвенно заверять, что понятия не имеют, кто бы это мог быть.
Случай, прямо скажем, банальный, и о нем тут же забыли все, кроме сэра Генри с его покалеченным пальцем. Увечье, однако, позволило джентльмену с достоинством передать археологический молоток и зубило в более умелые руки.
Мистер Алан Армадейл, совсем еще юный, полный профессионального пыла, принял бразды правления. Один-другой удар, сделанные с толком, – ив завале открылась приличная брешь. Армадейл почтительно отступил, предоставляя патрону честь первому бросить взгляд в усыпальницу.
Что за день для лорда Баскервиля! Неприятности так и сыпались на его бедную голову. Схватив свечу, сэр Генри сунул руку в проем. Уронил свечу внутрь. Выдернул руку. Кожа на косточках была содрана, пальцы кровоточили! Впереди оказался еще один завал из камней.
Такое случалось сплошь и рядом. Жрецы Древнего Египта делали все возможное, чтобы уберечь гробницы своих владык от расхитителей. Однако на зрителей новый завал произвел удручающее впечатление. Толпа разочарованно загудела и постепенно разбрелась, оставив сэра Генри зализывать раны и обдумывать дальнейшие планы. А подумать было над чем. Если обнаруженная усыпальница была сооружена по образу и подобию уже изученных, то рабочим предстояло расчистить длиннейший коридор, прежде чем экспедиция подберется к погребальным покоям. Встречались гробницы с коридорами длиной в сотню футов и более.
И все же наглухо заваленный камнями коридор вселял огромные надежды. «Таймс» даже отвела деяниям сэра Генри целую колонку на третьей странице. Зато следующее сообщение, пришедшее из Луксора, заслужило место на первой странице.
ЛОРД БАСКЕРВИЛЬ НАЙДЕН МЕРТВЫМ! – кричали громадные заголовки.
Вечером сэр Генри чувствовал себя превосходно (если не считать разбитых и ободранных пальцев). Утром же в постели обнаружили его хладный труп, с застывшим на лице выражением ужаса. Посреди лба темнело пятно засохшей крови, в котором с трудом, но угадывалось изображение змеи, символа солнцеподобных владык Египта.
"Кровь на поверку оказалась краской, но ситуация от этого не прояснилась. Смерть сэра Генри оставалась загадкой, тем более что в ответ на вопрос о причинах скоропостижной кончины эскулапы лишь разводили руками.
Вообще-то случаи внезапной смерти внешне абсолютно здоровых людей – не такая уж редкость. И что бы ни сочиняли авторы приключенческих романов, далеко не всегда люди умирают от подсыпанного тайком мышьяка или какого-нибудь экзотического яда. Случись несчастье с сэром Генри в родовом поместье Баскервилей, ученые мужи глубокомысленно покачали бы головами, поглаживая окладистые бороды, выдали что-нибудь медико-заумно-тарабарское – и дело с концом.
Впрочем, даже столь таинственные обстоятельства не помешали бы сенсации тихо почить естественной смертью (по примеру сэра Генри, если верить медикам). Уверена, так бы оно и случилось, если бы не вмешалась судьба в лице репортера из одной малопочтенной бульварной газетенки. Этот проныра очень некстати вспомнил пресловутое «проклятие фараона», чем сильно замутил улегшиеся было страсти. «Таймс» отозвалась заметкой, достойной этой уважаемой газеты, но вот остальные издания пустились во все тяжкие. Их страницы пестрели всяческими «зловещими духами», «шифрованными древними заклятиями», «сатанинскими ритуалами». Литературный шабаш продолжался два дня, и тут на смену одной сенсации пришла другая. Пропал мистер Алан Армадейл, правая рука сэра Генри!
Когда события достигли этой стадии, я уже не могла дождаться возвращения Эмерсона и каждый вечер буквально рвала газеты из его рук. Само собой, россказни о проклятиях фараонов и загробных мстителях я немедленно отмела как идиотские, а едва обнаружилась пропажа юного Армадейла, меня осенило.
– Армадейл – вот кто убийца! – заявила я Эмерсону, который в тот момент гарцевал на четвереньках, изображая чистокровного скакуна под жокеем по прозвищу Рамзес.
Эмерсон всхрапнул и забил копытом – малолетний наездник от души пришпорил «лошадку».
– Какого черта ты рассуждаешь об убийстве, – отдышавшись, рявкнул лучший из супругов, – да еще в таком самоуверенном тоне?! При чем тут вообще убийство? У Баскервиля сердце отказало; слабак был тот еще. Ну а Армадейл наверняка заливает горе в местном кабаке. Парень потерял работу, а кому он нужен в конце сезона?
Эту чушь я оставила без ответа. Правда была на моей стороне, и время непременно расставило бы все по своим местам. А до тех пор... какой смысл зря тратить силы в спорах с Эмерсоном, упрямее которого в целом свете не найти?
На следующей неделе сюрпризы продолжались. Джентльмен, присутствовавший на церемонии открытия гробницы, подхватил жесточайшую лихорадку и сгорел в одночасье. Один из рабочих экспедиции свалился с лесов и сломал шею.
