III
Возможно, есть города прекраснее, чем Рим ясным майским днем, но сомневаюсь, чтобы они когда- нибудь смогли так же подействовать на меня. Испанская лестница выглядела в точности как на мюнхенском рекламном щите: та же цветочная река, спадающая вниз розово-белым водопадом. Несколько портили картину праздные туристы (художник предусмотрительно не нарисовал их), но мне они не мешали. Туристы вносили ноту беззаботной непочтительности, которая так характерна для Рима. «Эклектичный» — вот самое подходящее определение для этого города. В Риме все смешалось: пышные и чувственные фонтаны в стиле барокко; строгие античные колонны; современные стадионы из стали и бетона; извилистые темные улочки, где Рафаэль чувствовал бы себя как дома. И все вместе, словно тугой зеленой лентой, опоясывает буйная растительность: сосны и кипарисы, пальмы и олеандры, розовые герани и синие незабудки, аристократичные тюльпаны и скромные маргаритки.
Ужинать было рано, и я зашла в уличное кафе, заказала кампари с содовой и принялась наблюдать за фланирующей толпой.
Во всяком случае, я собиралась понаблюдать за толпой, но не прошло и минуты, как ко мне подсел симпатичный юноша, улыбнулся, как ангел у Фра Анджелико[8], и сделал крайне неприличное предложение на итальянском.
Я улыбнулась в ответ и сделала еще более неприличное предложение на столь же беглом итальянском, но с гораздо лучшим выговором. (Римский диалект звучит чудовищно; остальные итальянцы насмехаются над ним, особенно флорентийцы, которые говорят на прекрасном тосканском наречии.)
Лицо юноши вытянулось. Он-то рассчитывал, что я ни слова не пойму и клюну на его ангельскую улыбку. Я вежливо объяснила, мол, жду кавалера, звезду профессионального ринга. Юношу как ветром сдуло. Я открыла путеводитель и притворилась, будто читаю. На самом деле я рассматривала карту города и составляла план действий.
Магазины в Южной Италии закрыты с полудня до четырех, после чего открываются и работают до семи или восьми. В эти приятные вечерние часы, когда спадает жара, но еще светло, улицы полны народу. У меня было достаточно времени, чтобы осторожно и незаметно наведаться на улицу Пяти Лун.
По пути туда я начала понимать, что кое-какие пункты моего хитроумного плана реализовать не так- то просто. Вид у меня, мягко говоря, приметный. Хотя бы потому, что я на полголовы выше большинства римлян и в толпе маленьких темноволосых людей возвышаюсь как смотровая башня. Требовалось поскорее замаскироваться.
Миновав виа-дель-Корсо, я очутилась в запутанном переплетении улочек, шныряющих вокруг Пантеона и пьяцца Навона, и почувствовала себя еще приметнее. В Риме нет тротуаров, если не считать центральных улиц и проспектов. Фасады домов выходят прямо на мостовую, которая в некоторых местах такая узкая, что пешеходам приходится прижиматься к стенам, чтобы пропустить проезжающий мимо карликовый «фиат». На каждой маленькой площади имеется парочка кафе, столики прячутся от машин за хлипкой преградой в виде кадок с кустами.
Я медленно шагала по виа-дей-Коронари, всматриваясь в окошки магазинов. Разглядеть товары было нелегко, так как здесь, в отличие от моей родной Америки, нет просторных и ярких витрин. Зато в римских магазинчиках полным-полно настоящих сокровищ: изъеденный червями, но, как ни странно, привлекательный деревянный святой в натуральную величину (явно украденный из какой-то церкви); пара огромных серебряных люстр; мейсенский фарфор; позолоченные херувимчики в стиле барокко; потрескавшийся триптих с житием неведомой святой девственницы...
Не зыркай я по сторонам, наверняка бы проскочила поворот на улицу Пяти Лун. В узенький проход не втиснулся бы и крохотный «фиат», зато на этой улице располагались совсем уж темные и негостеприимные лавки — верный признак антикварного пиршества. В одном из окон мелькнул расшитый китайский халат. Я остановилась как вкопанная. В приглушенном свете мерцали золотые нити, свитые в янтарные и лимонные хризантемы, изящные цветы перетекали в роскошный петушиный хвост, сияющий отблесками синего и зеленого. Что-то подобное я видела только в Лондоне, в музее Виктории и Альберта.
Над дверью магазина красовались цифры. 37...
Я заставила себя сдвинуться с места и прилипнуть к соседней витрине. Вот уж повезло так повезло... Губы сами собой растягивались в довольную улыбку. Вероятность того, что дом номер 37 окажется антикварной лавкой, можно было расценить как один к трем, поскольку по соседству в избытке имелись зеленные лавки и аптеки. А ведь есть еще и жилые дома! Конечно, весьма слабое подтверждение моей туманной гипотезы, но сейчас я была благодарна за любую поддержку.
Улица выгибалась, словно натянутый лук, и заканчивалась узенькой кишкой, которая громко именовалась Звездной улицей. Впереди проглядывал солнечный свет и кусочек фонтана. Знаменитый Фонтан Рек работы Бернини на пьяцца Навона.
Я не слишком жалую детективы. В качестве легкого чтива отдаю предпочтение дурно написанным историческим романам со сладострастными героинями и безрассудными в своей похоти героями, где много дерутся на шпагах и еще больше соблазняют и амурничают. Но в тех немногих детективах, которые все же удосужилась прочесть, герои — как, впрочем, и преступники — часто взламывают замки. Обычно они расправляются с замком черного хода, зайдя с переулка, очень удобно пролегающего прямо за нужным домом.
Позади домов на улице Пяти Лун не было никакого переулка. Да и быть не могло — уж больно кривая эта улочка: выворачивается под самыми неожиданными углами. Возможно, в лавке имелся всего один вход. Я поспешила обратно к китайскому халату и, таращась на сей шедевр, краем глаза стала изучать здание, но не нашла ничего примечательного, если не считать таблички с именем:
По дороге в отель я не удержалась от нескольких потрясающих покупок, у себя в номере распаковала их и спустилась в ресторан обновить. Мои приобретения не остались без внимания — ресторанная публика как по команде обернулась в мою сторону. Я заказала бутылку фраскати, моего любимого итальянского вина. Надо же было выпить за здоровье герра Шмидта — ведь именно благодаря ему я сидела в новом наряде за столиком ресторана лучшего римского отеля и наслаждалась предвкушением скорого приключения.
Из отеля я вышла в десять часов. Рановато, конечно, для взлома, но позднее я наверняка бы привлекла к себе внимание — даже в легкомысленном Риме приличные девушки не бродят в одиночку после двух часов ночи. Улицы были полны народа. Казалось, все гуляющие передвигаются парами, словно сиамские близнецы, даже немолодые туристы. Пожилые дамы под ручку со своими лысыми пузанами выглядели очень трогательно. Что-то особенное витает в римском воздухе весенним вечером... Пришлось даже напомнить себе, что у меня есть дела поважнее, чем предаваться сантиментам.
Я нырнула в первую попавшуюся подворотню и нацепила свою маскировку. Не слишком изощренный прикид: простой темный плащ, очки и темно-синий платок, которым я туго обмотала голову. Из-под коричневых штанов выглядывали поношенные кроссовки. Шаркающей старческой походкой я вышла на улицу. Так, плечи ссутулить, на физиономию нацепить кислую мину... Отлично! В таком виде я вряд ли заинтересую местных Ромео.
Битых два часа я таскалась по улицам Рима, дожидаясь темноты. Мало-помалу закрывались магазины, гасли окна. Когда часы на бесчисленных церковных башнях пробили полночь, я находилась на Люнготевере Санджелло, одном из широких бульваров, что тянутся вдоль Тибра. Облокотясь на каменный парапет, долго смотрела на реку — в черной воде мерцало отражение замка Святого Ангела. Фонари улицы Согласия вывели мой взгляд прямиком к круглой площади Святого Петра, где купол собора вырезал из неба огромный полукруг.
Рим — город, полный жизни, его бульвары гудят и в полночь, но в старых кварталах все затихает к десяти часам. Когда я наконец оторвалась от величественных картин древнего города, большинство улиц уже опустело.
