Хорошо, что я разведала дорогу днем: в узких улочках ориентироваться и при свете-то нелегко, что уж говорить про ночные часы. Свернув с оживленных бульваров, я словно оказалась в другом мире, который не менялся на протяжении сотен лет и даже не удосужился обзавестись фонарями. Карманный фонарик я припасла, но включать его не хотелось. Уткнувшись взглядом в землю, я брела по темным улицам. Время от времени навстречу попадалась такая же мрачная и призрачная фигура, в дальнем конце какой-нибудь кривой улочки порой мелькали яркие огни и слышались отзвуки шумного веселья на пьяцца Навона. Эта площадь — одно из самых посещаемых туристами мест, и некоторые кафе и рестораны открыты там всю ночь. Пьяцца Навона находилась всего в нескольких кварталах, но с тем же успехом она могла быть в нескольких милях. Свет не проникал в мрачные закоулки, по которым я бродила. Одна надежда, что местная полиция не спит и присматривает за предающимися бурному веселью туристами, а не рыскает по окрестностям в поисках взломщиков-любителей.
Наконец-то! Вот и дом номер 37 по улице Пяти Лун. Я на цыпочках прокралась вдоль стены к знакомой щели. Боже, ну и темень! Словно в пасти у тигра. Я шмыгнула в щель, высоко поднимая ноги, чтобы не споткнуться о невидимое препятствие. Кирпичная стена под пальцами осыпалась древней пылью и песком.
Возможно, в стене имелись окна, но я в этом сомневалась. К чему, скажите, нужны окна, если они выходят в темную кишку? Меня интересовали не окна, а дверь. Вот и она! Я включила фонарик, прикрыв его широкими складками плаща. На крепкой двери висел большой старомодный замок.
Любой подросток, у которого есть хотя бы крупица авантюризма, знает, как расправляться с замками. Я научилась этому искусству в десятом классе от школьного хулигана Пигги Уилсона. Он воровал велосипеды, но не ради денег, а просто чтобы покататься. Пигги был помешан на велосипедах... Для обычного замка прекрасно подойдут пара длинных и прочных вязальных спиц и еще одна металлическая штуковина с крючком на конце — помните, были когда-то такие приспособления для застегивания пуговиц на перчатках и обуви? Они существовали в стародавние времена, как и высокие туфли на пуговичках. Одну такую железяку я еще днем отыскала в дешевой антикварной лавке.
С помощью крючка и тонкой стальной спицы открыть замок легче легкого. Правда, в магазинчике могли оказаться еще засовы и цепочки, но черт с ними. Когда наткнусь на эту дрянь, тогда и стану ломать голову... Так, с замком разобрались... Я тихонько нажала на дверь, и та, к великому моему восторгу, подалась.
Честно говоря, мне бы в тот момент не захлебываться восторгом, а насторожиться. Могла бы догадаться, что имелись причины для столь ненадежного запора.
Эту причину я услышала прежде, чем увидела. Жуткий рык исходил, казалось, из глотки медведя- гризли — низкий гул, который весьма прозрачно намекал на скорую встречу с большими и острыми зубками.
Я включила фонарик и обомлела. Нет, это был не медведь-гризли и не какая-нибудь еще столь же безобидная зверушка. Передо мной стояла собака величиной с лошадь, черная как сам сатана (если, конечно, не считать полной пасти белых клыков). Небось слышали о собаке Баскервилей? Вот эта тварь меня и встретила. Правда, фосфоресцирующей морды у нее не было и слюна не капала, но что с того?.. На меня смотрел громадный доберман-пинчер, самая злобная сторожевая собака в мире.
Глава вторая
I
Теперь стало ясно, почему хозяева не оснастили дверь десятком замков и засовов. Непонятно, зачем они вообще ее запирали.
Я могла бы захлопнуть дверь и дать стрекача, время у меня было. И не сделала этого вовсе не потому, что дьявольски храбра. Просто у меня отказали ноги, а также все прочие члены. Несколько томительно долгих секунд мы с собакой разглядывали друг друга, и внезапно произошла странная штука. Пес все так же угрожающе рычал и скалил зубы, но хвост его вдруг слегка приподнялся и нерешительно вильнул...
Помещение, в котором я оказалась, было совсем небольшим. Скорее прихожая, чем комната. Цементный пол, голые стены... Да, невеселое жилище у этой собачки, тут поневоле станешь рычать и скалиться. Груда грязных мешков в углу да пара помятых оловянных мисок, причем обе пусты. На дне одной миски прилипли засохшие макаронины, — видимо, остатки собачьего пиршества. В другой, предназначенной для воды, стояла великая сушь.
Говорят, что южноевропейцы не столь сентиментальны в отношении животных, как американцы. Но я не раз замечала, как сердобольные римляне бросают куски еды бродячим собакам, а однажды видела, как угрюмый тип кормил консервами целую стаю кошек на Римском форуме. И, судя по всему, это был ежедневный ритуал, ибо полудикие создания вились вокруг его ног с влюбленным мурлыканьем... Человек, который ухаживал за этим злобным доберманом, явно не принадлежал к добросердечным римлянам. Этот негодяй даже не удосужился налить собаке воды!
Я сделала шажок вперед и заговорила тем сюсюкающим голоском, на котором обычно общаюсь с Дюком, одним моим знакомым ретривером.
— Бедненький мальчик, бедненький, poverino, плохие дядьки забыли дать тебе покушать? Сейчас, carissimo, сейчас, дорогуша, мамочка даст тебе водички.
Пес прыгнул.
Он бы опрокинул меня навзничь, если бы дружба со стариной Дюком не научила меня, как действовать в таких случаях. Доберман оказался сплошным надувательством. Это была вовсе не злобная тварь, жаждущая разорвать меня в клочья, нет, на меня кинулся соскучившийся по людям игривый пес... Кроткая овца в волчьей шкуре. Конечно, собаки, как и люди, бывают плохими и хорошими; и даже самого чудесного пса можно озлобить дурным обращением, но большинство из них гораздо лучше людей умеют прощать.
Я закрыла дверь, присела и обняла пса, заходившегося от радости в бешеном танце. Минуты две мы обнимались и целовались, так что я оказалась обслюнявлена с головы до ног. Наконец я уговорила своего нового приятеля позволить мне подняться. Первым делом надо было найти воду.
Вода отыскалась в маленькой каморке, где обитали раковина, унитаз и полчища тараканов. Я налила воды в собачью миску и с растущим негодованием стала смотреть, как пес жадно лакает. Он был ужасно худым. Наверное, его недокармливали в расчете на то, что в случае чего сжует незваного гостя. Что ж, тогда надо поискать еду...
Я не рассчитывала на большее, чем банка кофе и упаковка крекеров, — именно этим обычно перекусывают мелкие служащие. Но мне крупно повезло. В комнатке рядом с туалетом имелась плитка и поразительный набор деликатесов — консервированный паштет из гусиной печенки, копченые устрицы, банка дорогого английского чая и жестянка с изысканным печеньем, также доставленным с берегов Британии.
Паштет из гусиной печенки доберману очень понравился, а от копченых устриц он пришел в неописуемый восторг. В довершение я угостила его пригоршней печенья и пообещала себе, что если магазинчик окажется логовом преступников, то позабочусь, дабы хозяин бедного добермана получил срок на полную катушку.
Пока я осматривала лавку, пес следовал за мной по пятам и шумно дышал в спину.
Окна были закрыты тяжелыми металлическими ставнями, так что я могла без опасения воспользоваться фонариком. Впрочем, в торговом зале магазинчика я пробыла недолго, хотя с радостью задержалась бы кое у каких сокровищ. Большая часть мебели относилась к стилю барокко — роскошная отделка и много позолоты. Такая мебель все еще популярна в Италии. Кроме предметов мебели здесь была
