– ...самый подходящий материал для восхождения на Великую пирамиду, Пибоди! Или ты хочешь, чтобы я испортил свой единственный вечерний наряд?
– Восхождение на пирамиду? В темноте?
– Нынче полнолуние, как тебе хорошо известно. При таком освещении с вершины пирамиды Хеопса открывается фантастический вид. Я задумал это как сюрприз для тебя, моя дорогая, но если ты предпочитаешь разодеться в пух и прах, как та юная пассия Каленищеффа, – что ж, изволь... Странно, как дамам в таких пышных юбках удается оставаться на грешной земле. Кажется, малейший порыв ветра – и они взмоют в воздух.
Его доводы показались мне логичными. Чтобы не воспарить, я решила одеться попроще – в рабочие брюки винного цвета и бело-кремовый жакет в клетку. Ансамбль дополнял мой неизменный зонтик. Без него я шагу не ступлю. Это самый полезный предмет, созданный человеческим гением. В данном случае я собиралась использовать его в качестве трости, так как среди развалин в окрестностях пирамид можно запросто свернуть шею. Тем не менее критику платья мисс Дебенхэм я не могла оставить без внимания.
– Подобно всем мужчинам, ты, Эмерсон, лишен чувства стиля. Хотя молодая особа, конечно, могла бы одеваться поскромнее. Надо будет узнать, где она...
Эмерсон прервал меня властным поцелуем, после чего проговорил:
– Ты обойдешься и без искусственных прикрас, Пибоди. Больше всего тебе идет теперешний легкий наряд, обгоревший нос и волосы дыбом. Еще лучше, когда на тебе вообще нет...
Я зажала ему ладонью рот, чтобы не прозвучал конец фразы, потому что снова чувствовала жжение в затылке – Рамсес был тут как тут.
– Теперь я могу войти, папа? – невинным голосом вопросил наш сын.
– Входи, – разрешила я, отшатываясь от Эмерсона.
– Что мне надеть, мама? – так же кротко осведомился Рамсес.
– Пожалуй, черный бархатный костюмчик.
Лицо Рамсеса редко выражает какие-либо эмоции, однако на сей раз его исказила страдальческая гримаса. Черный бархатный костюм неизменно будит в нем бунтарский дух. Ума не приложу, почему Рамсес его так ненавидит. По-моему, черный бархат в сочетании с кружевным воротником и гофрированной рубашечкой – вполне подобающий наряд для восьмилетнего отрока. Хотя, должна признать, Рамсесу, с его грозным профилем и черными кудрями, больше пошло бы одеяние помужественнее.
В следующую секунду я представила, во что превратится выходной костюм после карабканья на пирамиду, и разрешила ему одеться по собственному усмотрению. Увы, моя надежда, что Рамсес из духа противоречия выберет черный бархат, не оправдалась.
Глава вторая
I
Гостиница «Мена-Хаус», открывшаяся у самого плато Гиза несколько лет назад, благодаря своему расположению быстро превратилась в одно из популярнейших мест в окрестностях Каира. Снаружи она похожа на старый английский особняк, но внутреннее убранство выдержано в восточном стиле. В ресторане, накрытом высоким куполом и залитом неярким светом, царит атмосфера таинственности и волшебства. Владельцы гостиницы, чета Лок, для большего уюта украсили ресторан старинными раздвижными ширмами.
Мы оказались единственными, кто явился не в вечерних туалетах, и удостоились неодобрительных взглядов, хотя к столику нас провожал мистер Лок собственной персоной.
– И чего они так таращатся! – стонал Эмерсон. – Никакого понятия о приличиях! Их что-то смущает в нашем облике?
– Вы и миссис Эмерсон – известные люди, – тактично отозвался мистер Лок. – Знаменитостей принято разглядывать.
– Вы, несомненно, правы, Лок, – молвил Эмерсон. – Но с хорошими манерами ваши гости все равно не в ладах.
Я надеялась увидеться с кем-нибудь из наших друзей-археологов, но никого из них не высмотрела. Только когда настал момент выбрать Рамсесу что-нибудь на сладкое, послышался неуверенный голос, назвавший мое имя. Это оказался молодой археолог Говард Картер[1]. Он с благодарностью принял мое приглашение выпить с нами кофе. Поприветствовав Рамсеса и воздав дежурную хвалу Эмерсону, мистер Картер объяснил, что прибыл в Каир по делу, но не избежал соблазна полюбоваться пирамидами в полнолуние.
– Только не выдавайте меня профессору Невиллу! – взмолился молодой человек. – Мне не положено отвлекаться от работы.
– Вы все еще заняты раскопками в Фивах? – спросила я. – Мне казалось, вы уже закончили с храмом Хатшепсут.
– Там надо еще многое сфотографировать и отреставрировать.
– Представляю, к чему все это приведет! – не выдержал Эмерсон. – Когда Невилл наконец уймется?! После его возни ни один нормальный человек уже не сумеет представить, как выглядел храм первоначально.
– Вы говорите, как Питри, мой учитель, – улыбнулся Картер.
Эмерсон нахмурился. Я догадалась, что он позабыл о вражде между Невиллом и Питри[2]. Эмерсон никак не мог решить, чью сторону принять, а остаться нейтральным не позволял характер. Как и Питри, он невысокого мнения о профессионализме Невилла, но вслух согласиться с главным своим соперником было выше его сил.
– Питри – великолепный наставник, – продолжал Картер как ни в чем не бывало. – Я всегда буду ему благодарен. Но с Невиллом он неоправданно суров. Да, иногда Невилл слишком торопится, но...
Эмерсон не мог больше сдерживаться.
– Торопится? Неужели он действительно сваливает мусор в старой каменоломне? Если это так, то он – вы уж меня простите – просто набитый дурак! Ведь в каменоломне наверняка есть гробницы. Теперь они завалены тоннами мусора.
Картер счел за благо сменить тему, за что я была ему очень признательна.
– Поздравляю с получением разрешения на раскопки в Дахшуре, – сказал он. – Питри удивлялся, как вы этого добились от мсье де Моргана. Сам он неоднократно пытался попасть в Дахшур, но всякий раз неудачно.
Я старалась не смотреть на Рамсеса, Эмерсон почесывал подбородок и самодовольно ухмылялся.
– Все, что для этого потребовалось, милый юноша, – немного такта. У Питри масса достоинств, но такта ему недостает. В этом году он, кажется, работает в Саккаре?
– Нет, там Квибелл, его ассистент, копирует надписи в гробницах, – ответил Картер, улыбаясь мне. – Между прочим, в этом году в его группе есть молодые дамы. Придется вам поделиться лаврами с другими представительницами прекрасного пола, миссис Эмерсон. Наконец-то женщины громко заявляют о себе!
– Браво! – воскликнула я с чувством.
– Сам же Питри, – продолжил Картер, – отправился в Карнакский храм. Остальные присоединятся к нему чуть позже. Я встречался с ним перед отъездом. Уверен, он передал бы вам поклон, если бы знал, что мне посчастливится увидеть вас.
Эта вежливость настолько противоречила истине, что мистер Картер при всем старании не мог бы придать ей убедительности.
