и где произошло? И не только мы. Латиняне всю святую инквизицию на ноги поставили… — Феофан хлопнул себя ладошкой по лбу. — Совсем поглупел на радостях. Нашел кому об этом рассказывать… Или, — он закусил губу, — латиняне все-таки разобрались первыми?
— Нет, — успокоил его Василий. — Были близки, но не успели. Кстати, я теперь у них на подозрении. Пришлось раскрыться, чтоб наследника реликвии от ареста спасти.
— Стоп, — поднял руку Феофан. — Так мы только запутаемся. Излагай по порядку.
— Хорошо. Но, если танцевать от печки, до конца истории долго добираться придется. Поэтому — сначала суть, а потом подробности. Так вот то возмущение потоков силы произошло вследствие вручения архистратигом Михаилом казаку Тимофею Кунице штандарта небесного воинства. Как помощь православному люду в борьбе с врагами веры.
— Матерь Божья! — не сдержал взволнованного восклицания Феофан. — Вот это силища! Не зря такая волна прокатилась. Но, позволь, а как же быть с Уложением о невмешательстве?
— С этим не ко мне… — пожал плечами Орлов. — Но из того, что удалось выяснить — архангел Михаил действовал исключительно по собственной инициативе. Втайне от…, ну ты понял.
— Час от часу не легче, — плеснул в ладошки домовой. Вернее — попытался всплеснуть, позабыв о недопитом кубке. К счастью меда оставалось только на самом донышке.
Феофан поспешно проглотил остатки напитка, избавляясь от повторной опасности облиться липкой жидкостью, а заодно промочил горло.
— Но это только начало истории, — продолжил тем временем Василий. — Странности позже начались. Казак реликвию из рук архангела принял, — это я уже доподлинно знаю из уст его сына, но что- то случилось еще. И буквально на следующий день Тимофей Куница бесследно исчез. А вместе с ним затерялась и сама реликвия. Потому-то все и понять ничего не могли. Ибо столь мощная святыня исчезла из Яви почти одновременно с тем, как появилась. Успев лишь всколыхнуть ее…
— Час от часу не легче… — озабоченно забормотал домовой. — Это ж теперь и нечисть за реликвией охоту начнет? Ведь, если Создатель, как будто бы, ничего о ней не знает, значит, хоругви в Яви вроде и нет. В таком случае никто кроме людей защищать ее от всяческих посягательств не будет. Уж Сатанаил своего не упустит. Это мы тут ни сном, ни духом, ну а в Прави — какие тайны? Тем более от Лукавого? М-м-м, да… Не зря говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Архистратиг хотел помочь православному люду, а на самом деле только создал всем дополнительные проблемы. Погоди, но как латиняне узнали: где, а главное — что искать?
— На этот вопрос у меня нет ответа, — в который раз пожал плечами опричник. — Единственное, что могу утверждать: инквизитор, которого я сопровождал вместе с отрядом ротмистра Браницкого, вне всякого сомнения, точно знал куда направляется.
— И куда?
— В село, где проживала семья исчезнувшего казака. Теща и сын. Но, похоже, что именно нужно искать — сомневался. Поэтому, вначале собирались договориться со старухой по-хорошему, или — устроить в доме Куниц обыск. Но теща Тимофея намедни померла, а пока инквизитор решал: как быть дальше — исчез и Тарас.
— Похоже, у них это наследственное… — проворчал домовой.
— Возможно… — усмехнулся шутке Орлов. — Тогда брат Сигизмунд решил, что сын запорожца точно знает: где спрятана реликвия и послал за ним в погоню ротмистра. А волкодлак не стал мудрствовать — накинул волчью шкуру, да созвал на охоту серых собратьев со всей округи… Вот я и решил, что пора вмешаться. В результате — молодой Куница остался жив, и мы вместе ищем его отца, а заодно и пропавшую реликвию.
— Что доверие у латинян утратил, не страшно… — промолвил задумчиво Феофан. — Найдутся в их краях и другие верные люди. А за то — что к Кунице в компанию пристал — хвалю. Уж если родной сын Тимофея разыскать не сможет, значит того вообще в Яви нет. А жаль — очень бы казакам этот штандарт пригодился. Особенно теперь, когда Орда в набег двинулась… Интересная история. Сам, что делать намерен?
— Трудный вопрос, дьяк… — посерьезнел Орлов.
— С чего вдруг?
— Потому, что если по уму поступать, то я должен любой ценой священную реликвию в Москву доставить. Хоть с Тарасом, хоть — без него.
— А по совести?
— Гм… — Василий озабоченно почесал затылок. — Не боишься, Феофан, такие вопросы задавать? Вдруг донесет кто царю? Ведь знаешь, как государь скор на расправу. И сам пропадешь, и меня на дыбу спровадишь?
— Шутишь? — засмеялся домовой. — Это в присутствии кикиморы? Она ж чужой дух за полверсты чует. Ничего не бойся, говори: как думаешь. В нашем деле доверие дорогого стоит. Верно сказываешь: Иоанн Васильевич лют к изменщикам, но если уж поверит кому, то навсегда.
— По совести… — Василий помолчал немного. — Скажи, Феофан, если б архистратиг Михаил хотел небесный штандарт нашему государю вручить, неужто во всей Москве не нашлось бы ни одного праведника и ни одного храма достойного для посещения архангелом? Почему тогда он для этой миссии, где-то посреди Дикого Поля, разыскал какого-то запорожского казака? Зачем высшим силам такие сложности? Сумеешь объяснить?
— Я мог бы тебе ответить теми словами, за которые всегда прячутся церковники, — хмыкнул домовой. — Темна вода в облаках, или — неисповедимы пути Господни… Но, отвечу проще — не знаю! Более того, я полностью с тобой согласен, Василий. И думаю, нет нужды нам отбирать штандарт у казаков и тащить его к царю. Пусть послужит православию там, где оно наиболее гонимо.
— Если найдется еще… — напомнил опричник.
— А вот этим ты теперь и займешься, Василий. Забудь все прежние дела и оберегай молодого Куницу пуще собственной чести.
— Остыло уж все, — негромко проскрипела кикимора. — Разогреть али как?
— Так съедим, — отмахнулся от жены Феофан и продолжил. — А чтоб не глодали тебя сомнения: объясню. Думаешь, зачем наш государь железной дланью искореняет в стране всяческую крамолу и непослушание?
Василий многозначительно промолчал. Неверный ответ на подобный вопрос грозил не только дыбой, но и плахой.
— Задумал Иоанн Васильевич объединить все исконно русские земли под одним скипетром, — продолжил домовой. — А для этого ему нужен порядок в родных стенах. Чтоб никто не смог ударить войску в спину. Да и само войско еще только предстоит собрать, вооружить, обучить…
— Это понятно, — кивнул Василий. — Штандарт архангельский разве в том помеха?
— Еще какая! — воскликнул Феофан. — Царь мудр, но нетерпелив. А ощутив в своих руках такую силищу, он в тот же час в поход пуститься. И — проиграет…
— Почему? — удивился Василий. — Ты не веришь в могущество реликвии?
— Не в этом дело. Победить супостата, Иоанн Васильевич, скорее всего сумеет и тем самым существенно расширит границы государства Московского. Но в державных делах важно не столько взять, сколько суметь удержать в руках присоединенные земли. Мы ж не басурмане, которые налетели, пограбили и убрались восвояси. А без правильной настроенного населения, полной казны и отлично вымуштрованного войска, — причем именно в такой последовательности, — ничего путного не выйдет. Год-два и расползется новая империя по швам, как Тришкин кафтан. Зато в руках запорожцев — польза от небесного дара для Московии огромнейшая. Под штандартом архистратига их не сомнут ни басурмане, ни латиняне. По крайней мере, не сразу… Значит, и до наших рубежей вражеские войска не докатятся. И у государя появится столь нужное для подготовки время. Уразумел?
— Вполне.
— Вот и отлично, — перевел дух Феофан и продолжил по-свойски. — А теперь, перекуси, чем хозяйка порадовала и… лети обратно. Некогда отдыхать, Василий. Костьми ляг, но помощь сыну Куницы окажи всевозможную. Очень на тебя надеюсь. Ну и, само собой, помалкивай о нашем разговоре. Не было тебя здесь нынче, — усмехнулся домовой. — Чем хочешь, поклянусь…
