— Есть вещи более тревожные, чем те, которые идут от Сенявина, сказал он. — Барон Беннигсен потерпел поражение в сражении при Фридланде, и государь вынужден ехать на Неман.
— Искать мира с Наполеоном?
— А вы разве против мира? — быстро посмотрел на собеседника товарищ министра.
Ушаков ответил не сразу:
— Мир — такое слово, против которого осмелятся выступить разве что сумасшедшие. Но я не смогу стать сторонником плохого мира.
— Его величество не сомневается, что мир будет честным, равным. Сейчас, когда идет война с Портой, Наполеон нужен нам как друг, а не как противник.
— А Англия?
— Англичане сами смогут о себе позаботиться.
Ушаков с сомнением покачал головой:
— На месте государя я не стал бы доверять Наполеону.
— Почему? — живо возразил Чичагов. — У нас будут обоюдные мирные обязательства.
— А будут ли сии обязательства равными?
— Я лично не сомневаюсь, если мир с Наполеоном будет подписан, то это будет мир равных сторон.
Ушаков снова покачал головой, но спорить больше не стал. После чая они поговорили еще немного, но уже не затрагивая политики — так, о пустяках разных, — затем Чичагов простился и уехал.
9
Официальные проводы Ушакова со службы проходили в здании Адмиралтейств-коллегии. Ушаков явился туда в назначенный час при всех орденах. На парадной лестнице его встретил член коллегии адмирал фон Дезин — поздоровался за руку и тотчас повел в зал, на собрание.
Много всякого видывал на своем веку Ушаков, не терялся ни при каких случаях, а тут как-то оробел, засмущался. Не ожидал, что соберется столько народу. Пришли не только офицеры, но и гражданские чины. Молодые и старые. И все смотрели на него. Разглядывали с откровенным любопытством. Шушукались.
— Говорили, старый, а он совсем не старый, мог бы еще послужить.
— Мог бы, да не захотел.
— А орденов, орденов-то сколько!.. — Это уже шептались в другом месте. — Заслуженный человек.
— Знамо, заслуженный.
— То, что на самом низу, с лучами — это какой орден? Первый раз такой вижу.
— Орден Святого Иоанна Иерусалимского.
— А тот, что рядом?
— Святого Януария — знак Неаполитанского королевства.
Фон Дезин подвел Ушакова к накрытому сукном столу, стоявшему против мест для публики, усадил на стул рядом с собой. Вскоре к ним присоединились вице-адмирал Карцов, контр-адмирал Сарычев, правитель канцелярии Игнатьев и еще каких-то два чиновника, которых Ушаков видел впервые. Места за столом хватило всем, два стула даже свободными остались.
Публика тоже усаживалась, но усаживалась шумно, двигая стульями и не прекращая разговоров. Поднявшись во весь свой рост, фон Дезин непрерывно звонил в колокольчик, призывая прекратить шум. Он был старше Ушакова на пять лет, но выглядел моложе. Широкоплеч, могуч. На гладком сытом лице его играла самодовольная улыбка. Сегодня у него было отличное настроение.
— Господа, — заговорил он своим густым баритоном, когда все наконец уселись и в зале стало тихо, — я имею удовольствие сообщить вам радостнейшую весть. Наш несравненный монарх император Александр заключил в Тильзите мир с Наполеоном. Отныне французы нам не враги, отныне они нам друзья и союзники. Виват, господа!
Зал поднялся в едином верноподданническом порыве и прокричал:
— Виват! Виват!
Ушаков тоже поднялся (не оставаться же одному!) и вместе со всеми тоже крикнул:
— Виват!
— Справедливейший мир, заключенный в Тильзите, — с пафосом продолжал фон Дезин, — есть победа мудрой политики нашего любимого императора. Ура!
— Ура-а!
— Отныне на земле нашей воцаряется мир.
— А Турция? — выкрикнул кто-то.
— Турция нам не страшна…
Фон Дезин жестом руки предложил всем сесть и уже другим, спокойным голосом заговорил:
— Есть еще одно событие, господа. Сегодня мы провожаем… — Он задержался на этом слове и посмотрел на Ушакова, словно не мог вспомнить его фамилию. — Провожаем из рядов наших адмирала Ушакова по личному его прошению и высочайшему дозволению. — Тут фон Дезин снова посмотрел на Ушакова, на этот раз взглядом, предлагавшим ему подняться. Ушаков сделал вид, что не понял значения его взгляда, и остался сидеть. На лице фон Дезина выразилось недовольство, и ему понадобилось не менее минуты, чтобы взять себя в руки и возобновить речь: — Господа, на этом собрании вряд ли понадобятся слова в похвалу заслуг нашего сослуживца. Дозвольте ограничиться прочтением указа Адмиралтейств- коллегии, подготовленного по случаю увольнения от службы его высокопревосходительства.
Положив перед собой бумагу, поданную ему правителем канцелярии, фон Дезин надел очки, прокашлялся и начал:
— 'Из Государственной адмиралтейств-коллегии уволенному от службы флота господину адмиралу и разных орденов кавалеру Федору Федоровичу Ушакову, который находился начальником в С.-Петербурге, флотских команд: от роду ему 62-й год, из российских дворян; крестьян за ним состоит мужска полу — 40 душ; в службе: 1761 — кадетом в Морском корпусе; 1763 гардемарином; 1764 — капралом; 1766 мая 1-го — мичманом; 1769 июля 30-го лейтенантом; 1775 — капитан-лейтенантом; 1781 генваря 1-го — капитаном второго ранга; 1784 генваря 1-го — капитаном первого ранга; 1787 мая 16-го — бригадирского ранга; 1789 апреля 14-го — контр-адмиралом; 1793 сентября 2-го — вице-адмиралом; 1799 марта 25-го — адмиралом; в походах был в Балтийском, Северном, Черном, Азовском, Атлантическом и Средиземном морях; кампаний регламентных сделал до офицерства — одну, офицером под командою шесть, сам командовал — сорок шесть…'
Указ оказался очень длинным. Голос фон Дезина стал ослабевать. Ему подали стакан воды. Он выпил немного и продолжал чтение:
— '…Деяния в течение службы господина адмирала суть следующие:
1772 года, усердием и искусством, снял припасы и материалы с утопленных на реке Доне транспортов, когда оные почитались пропавшими, доставя даже на места и самые суда, за что изъявлена ему благодарность от высшего начальства.
1774 года, был при защите от атаки Балаклавской гавани и крепости от турецкого десанта во время возмущения в Крыму.
1783 года, способствовал к прекращению свирепствовавшей в Херсоне заразительной болезни.
1788 года, сражаясь с турецким флотом, обратил оный в бегство с важным поражением.
1789 года, к удовольствию начальства и в усиление разделенного флота, вышел из Севастополя с изготовленным самим им флотом, показался на водах Очакова для соединения с Лиманской дивизией и тем устранил неприятеля в открытое море.
1790 года, с четырьмя фрегатами и одиннадцатью крейсерскими судами обошел весь анатолийский берег; истребил и сжег множество транспортов и иных неприятельских судов, а паче при Синопе, Анапе и Самсоне, причиня крепостям великий вред и распространяя всюду страх; пленил немало разнородных судов и до 200 человек; потом, командуя всем Черноморским флотом, сражался июля 8-го числа против
