«Газ прорвал трубу», — подумал Сергей Антонович, и сердце у него похолодело. Он знал, какой бедой это грозит. Труба, по которой летит газ, и песчинки, которые летят вместе с ним, это вроде кремня и кресала. Достаточно кресалу ударить по кремню, высечь искру и...
События опередили мысль Сергея Антоновича. Могучий сноп огня и дыма взметнулся к небу и озарил Нефтяной остров багровым светом. В ту же минуту, сверкнув, как сабли, выхваченные из ножен, забили струи воды.
Сергей Антонович горько усмехнулся. Гасить газовый фонтан водой было все равно что сражаться булавками против слона. Однако ничего другого пока не оставалось, и Сергей Антонович, сжав ствол пожарной кишки, как солдат со штыком наперевес, пошел в атаку...
За первой атакой последовала вторая, за второй — третья, за третьей — четвертая, пятая... А потом Сергей Антонович вообще потерял счет времени и атакам. Да разве только это потерял он? Вид человеческий потерял Сергей Антонович, сражаясь с огнем, и сам стал похож на горящую головешку, от которой с шипеньем отскакивали струи воды...
Огонь бушевал не стихая. Он, как рассерженный хищник, кидался из стороны в сторону и пожирал все, что попадало ему на зуб.
Надо было спасать деревянную опалубку Нефтяного острова. Загоревшись, она могла привести огонь к другим скважинам.
Сергей Антонович обвязался веревкой и по-пластунски с топориком в руках пополз туда, где бушевал огненный вулкан.
Неожиданная и злая мысль пришла ему в голову: стать великаном и так дунуть на вулкан, чтобы он погас, как спичка в руках у «Пол-Сережи». Сергей Антонович улыбнулся, вспомнив друга. «Где он сейчас?»
Он не дополз до места. Веревка натянулась и поволокла его обратно.
— Всем в укрытие, — приказал командир отделения, не объяснив причины.
Сергей Антонович посмотрел вокруг и увидел башенный кран, неведомо когда и как появившийся на острове. Кран на острове? Зачем он? Ведь здесь не строили многоэтажных зданий.
Кран развернулся и понес стрелу навстречу пожару.
— Всем в укрытие! — еще раз крикнул командир отделения. Сергей Антонович пренебрег приказанием. Он продолжал наблюдать за краном. Из-за дыма, окутавшего Нефтяной остров, трудно было определить, какое сейчас время суток: не то утро, не то день, не то вовсе вечер. Но свету хватало, и Сергей Антонович разглядел ящик, подвешенный на стреле крана.
В ту же секунду из ящика, подвешенного на стреле, сверкнула молния и грянул гром. Сергей Антонович невольно втянул голову в плечи и зажмурил глаза. Когда же снова открыл их, то не увидел ни ящика, ни огня. Лишь струйки пара клубились на том месте, где бушевало пламя.
Что же произошло? «Взрыв убил огонь», — догадался Сергей Антонович. Сердце у него ликовало. Ах, если бы рядом был Сергей Николаевич...
Он, вероятно, так сильно желал этого, что в первую минуту даже не удивился, увидев Сергея Николаевича. Потом все же удивился: «Сергей... Что он здесь делает?»
Этот же вопрос он задал самому Сергею Николаевичу, когда заключил друга в могучие объятия.
— Его высочество сопровождал, — ответил тот, кивнув на кран. — Помнишь, когда великан дунет...
— Так это ты? — вскричал Сергей Антонович.
Пиротехник виновато улыбнулся.
— Великан! — Сергей Антонович одернул куртку, опаленную огнем, вытянулся и отдал другу честь.
ВЕСЕЛЫЕ РАССКАЗЫ
ГИПНОТИЗЕРЫ
Я никогда не видел живого гипнотизера. А мой друг Павка видел. И обещал показать мне.
Я места себе не находил, ожидая обещанного. Наконец, Павка сказал: «Смотри» — и уставился на меня, как портрет на зрителя.
— Видишь? — спросил Павка.
— Кого? — удивился я.
— Гипнотизера, — сказал Павка.
— Нет, — признался я.
— Он здесь, — сказал Павка.
— Где же? — засуетился я.
— Перед тобой.
— Ты? — опешил я.
— Точно, — сказал Павка. — Думаешь, вру?
Павка — гипнотизер... Это было так неожиданно, что я рассмеялся. Но Павка не обиделся. Даже обрадовался.
— Не веришь?.. — сказал он. — Сейчас поверишь. Хочешь спать?
— Нет, — сказал я.
— Сейчас захочешь, — сказал Павка и стал угрожающе размахивать руками.
Я подумал, что Павка хочет подраться, и, чтобы угодить другу, принял боксерскую стойку и стукнул его слегка по носу.
Но Павка неожиданно обиделся:
— Ты чего дерешься?
— А ты чего?
— Я не дерусь.
— А что же?
— Делаю пассы.
— Делаешь... что?
— Пассы... Стараюсь тебя усыпить.
Вон оно что! Теперь я знал, как себя вести. Сел на диван, привалился к спинке и притворился спящим. Павка был доволен. Я чувствовал это по его голосу. Он пугал меня крысой и ликовал.
— Вы спите... Спите... А крыса — черная, страшная — вылезла из норы и хочет укусить вас за ногу... Вы в страхе вскакиваете и в ужасе закрываете лицо руками...
Увы, я не знал, как ведут себя загипнотизированные. Павка не предупредил меня об этом. Поэтому я не вскочил, не закрыл в ужасе лицо руками, а как лежал, так и продолжал лежать, посмеиваясь в душе над Павкиной крысой. Стану я пугаться всякой твари!...
Это, видимо, насторожило Павку. Он-то знал, как ведут себя загипнотизированные. Поэтому, чтобы проверить мой сон, Павка вооружился вязальной спицей и... И если ему не удалось проткнуть меня насквозь, то только потому, что я вовремя открыл глаза.
— Ты разве не загипнотизирован? — удивился Павка.
— Загип... Загип... — поспешил я утешить друга, косясь на вязальную спицу. — А что?
— Тогда ничего... Тогда ты не должен чувствовать боли, — сказал Павка, снова берясь за спицу и прицеливаясь. — Загипнотизированные не чувствуют.
