Мне так и не верилось, что этот потрясающе красивый парень специально приоделся и принес цветы, чтобы произвести впечатление на мою семью. Все это он сделал ради меня.
— Папи, я бы хотела тебе представить Винсента Делакруа, — сказала я, когда мой дедушка вышел из своего кабинета.
— Сэр, очень рад нашему знакомству, — сказал Винсент и они пожали друг другу руки.
Он поднял сумку и сказал:
— Это для Вас.
Взяв её, Папи извлек оттуда бутылку и изумился, когда рассмотрел этикетку.
— Шато Марго 1947 года? Где ты её раздобыл? — Это подарок от моего дяди, который сказал, что уже имел удовольствие познакомиться с вами, сударыня, — сказал Винсент, обращаясь к Мами.
— О? — она выглядела озадаченной.
— Он недавно привез Вам полотно для реставрации. Господин Гримод де ла Ренье.
Глаза Мами расширились.
— Твой дядя Жан-Батист Гримод де ла Ренье? Винсент утвердительно кивнул.
— Я живу с ним с тех пор, как погибли мои родители.
— Ох, — сказала Мами, а глаза её потеплели. — Жаль слышать, что тебя с нашей Катей есть такое общее горе.
Опасаясь, что последуют вопросы в том же направлении, я взяла Винсента за руку и быстро повела его в сторону гостиной.
— Что-нибудь выпьешь? Может шампанского? — спросил Папи, когда мы сели рядом с камином.
— Это было бы чудесно. Спасибо, — сказал Винсент.
— Да, пожалуйста, — сказала я, кивая Папи, и когда он вышел из комнаты в неё вошла Джорджия.
Она выглядела просто сногсшибательно в своем зеленом шелковом платье, а я, в сравнение с ней, в своем простом черном платье выглядела серо. Винсент проявил вежливость и поднялся.
— Джорджия, — начал он, — Я знаю, что Кейт извинилась вместо меня за то, что мы оставили тебя одну в том ресторане. Но я хотел бы сказать тебе лично. Мне очень жаль. Я никогда бы так не поступил, не будь Амброуз в таком плохом состояние. И даже в этом случае, я поступил непростительно.
— Я считаю себя понимающим человеком, — сказала она, с оттенком поддельного южного акцента. — Если бы ты не был, таким, чертовки, симпатичным, я не уверена, что всё бы так оставила. Однако, при данных обстоятельствах… — она замолчала и медленно расцеловала его в щеки.
— Джорджия, ради Бога! Не могла бы ты хоть бы попытаться оставить немного его для меня? — воскликнула я, качая головой недоумение.
— Я расцениваю это как моё прощение, — сказал Винсент, смеясь.
Приём пищи во Франции может длиться часами. И когда приглашают гостей, обычно так и происходит. К счастью, так как сегодня был будний день, мы отвели всего полчаса на каждое блюдо.
Мне не хотелось, чтобы у дедушки с бабушкой было достаточно времени, чтобы они могли зайти дальше вежливой беседы и углубиться в личную информацию о моем загадочном госте.
— Итак, Винсент, смею предположить, что ты студент? — спросил Папи, где-то на полпути поедания закусок.
Винсент ответил, что он изучал право.
— В столь юном возрасте? Я не желаю тебя поддеть, но сколько тебе лет?
Для того, чтобы моему дедушке избавиться от всякого рода предположений, он обязательно задаст прямой вопрос.
— Мне девятнадцать. Но мой дядя нанимал мне преподавателей, чтобы я учился на дому, поэтому я на пару лет опережаю учебную программу.
— Счастливец! — Папи одобрительно кивнул.
После этого, Винсент стал уклоняться от более личных вопросов, задавая свои собственные. Папи с восторгом подробно рассказывал ему о своем бизнесе и путешествиях, в которых он побывал, чтобы забрать особые объекты, которыми он занимался. Благодаря этому, он объездил весь Ближний Восток и Северную Африку. Винсент упомянул о своем интересе к античному и древнему оружию, и наш разговор плавно перетек от главного блюда, как по маслу, в сторону говядины. Мами расспрашивала его о дядиной коллекции картин и, кажется, была поражена его обширными знаниями художников и стилистических периодов.
К тому времени, когда мы добрались до десерта, Винсент и моя семья вместе болтали и смеялись так, как будто знали друг друга много лет. Они с Джорджией подкалывали друг друга и меня. Я заметила, что Мами поглядывала на меня и на Винсента и была довольно тем, что видела.
Наконец, когда мы все расселись по удобным креслам в гостиной с чашками кофе без кофеина и тарелками шоколадных трюфелей, Мами спросила Винсента, не хочет ли он присоединиться к нам за ужином через две недели.
— Девятого декабря будет семнадцатый день рождения Кейт, а так как она отказалась от того, чтобы мы устроили ей вечеринку, мы подумали, что поужинаем дома в неформальной обстановке.
— Да, это очень интересная информация, — сказал Винсент, широко мне улыбаясь.
Я положила голову на руки и покачала ей.
— Я не люблю делать большое событие из своих дней рождений, — простонала я.
Винсент указал на сидящих рядом, и сказал,
— Как жаль, что остальные из нас наоборот любят!
— Значит, решено? — спросила Мами, глядя на меня в поисках одобрения с моей стороны.
Я поморщилась, но кивнула.
— И теперь, когда мы раздаем приглашения налево и направо, Винсент, как насчет того, чтобы пойти со мной и Кейт в пятницу вечером? — спросила Джорджия.
— Я бы с радостью, но у меня уже планы на этот вечер.
Он мне подмигнул.
— Ну, уж точно не с Кейт! — сказала Джорджия. — Она пообещала моему другу Люсьену пойти на вечеринку в его клуб. А из-за того, что я слышала, ты, возможно, захочешь её сопровождать, потому что он пообещал предоставить массу обалденных парней для всех одиноких дам, — Джорджия остановилась на полуслове, увидев, как помрачнело лицо Винсента.
— Ты говоришь о Люсьене Пуату? — спросил он.
Джорджия кивнула.
— Ты его знаешь?
Лицо Винсента за секунду покраснело. Он выглядел так, будто может в любую минуту взорваться.
— Я знаю его. И честно говоря, даже, если у меня не было планов, я всё равно вынужден был бы отказаться.
Я могла с уверенностью сказать, что ему приходилось очень сдерживаться, чтобы выглядеть спокойным.
— Винсент! — прошептала я.
— Что… — он прервал меня, взяв за руку и сжав её не преднамеренно (я на это надеюсь) так сильно, что мне стало больно.
Я подумало, что это не сулит ничего хорошего.
— Кто такой этот Люсьен Пуату? — спросил Папи сурово, глядя на Джорджию
— Он очень хороший друг! — парировала она, глядя на Винсента.
В комнате стало тихо.
Наконец Винсент подался вперед к ней и заговорил самым дипломатичным тоном:
— Я бы не стал говорить, если бы не был на сто процентов уверен, но Люсьен Пуату, Джорджия, не заслуживает даже находиться с тобой в одной комнате, не говоря уже о том, чтобы быть в числе твоих друзей.
От этих слов у всех отвисла челюсть. Джорджия, казалось, тоже потеряла дар речи. Она выглядела так, будто получила пощечину. А потом ей на спину перевернули ведерко со льдом.
Мами с Папи переглянулись, что ясно дало понять, они сильно обеспокоены ночной деятельностью
