Дилан пригнулся, чтобы избежать столкновения с восьмидюймовым разрисованным красным яблоком, и присел на корточки рядом со Стейси. Она ухватилась за ствол искусственного дерева и выглянула из-за него.
— Это точно она. — Стейси склонилась рядом с Диланом и с деловитым видом бросила на траву свои вещи. Затем надвинула очки на голову, как повязку, взяла тюбик и выдавила капельку чего-то светло- голубого на свою ладонь, украдкой взглянув на Дилана.
— Итак, — сказал он, — мы прячемся здесь, потому что?..
— Потому что мне требуется время подумать, прежде чем общаться с кем-то из отеля. — Стейси снова взяла его за подбородок и повернула голову из стороны в сторону. — А также потому, что на этот раз я не хочу рисковать. — Она окунула палец во что-то клейкое. — Сиди спокойно.
— Что ты за…думала? — невнятно произнес Дилан, поскольку Стейси сжимала его подбородок рукой. — Это ведь всего лишь служащая отеля. Что она может сделать? Позвонить тете Джеральдине или выгнать нас?
Он схватил ее руку за запястье на полпути к своему лицу. Бледно-голубое вещество на кончике ее пальца блеснуло на солнце, как и обручальное кольцо, подаренное бывшим мужем. Ему вдруг захотелось стянуть его и бросить в темный пруд на поле для гольфа, но вместо этого он кивнул на голубое вещество:
— Что ты собираешься делать с ним?
Стейси склонила голову набок, как будто была вынуждена объяснять простые вещи тупоголовому партнеру по преступлению.
— Я хочу сделать тебя неузнаваемым, — сказала она довольно самоуверенно.
— Но только не с помощью этого вещества.
— Не будь ребенком. Это цинковая мазь от солнечных ожогов, — пояснила она.
— Голубого цвета? — Дилан отклонился как можно дальше назад, не покидая укрытия за толстым стволом гипсового дерева, и удивленно поднял брови. — Ты решила отомстить мне за утренний спектакль? Ты уверена, что это не тени для век, или румяна, или что-нибудь вроде?
— Можно подумать, что мне нравятся голубые щеки.
Она глубоко вздохнула и подвинулась к нему боком, затем снова крепко взяла за подбородок. От нее исходил цветочный аромат мыла или шампуня, отчего мысли Дилана спутались, и он на мгновение замер.
— Не смеши меня, — сказала она, глядя на мазь на пальце. — Ты выглядел бы ужасно с голубыми тенями. Они не идут к твоим глазам.
Дилан усмехнулся.
— Кроме того, они не выглядят незаметными, не так ли? — Она бросила взгляд на служащую отеля, затем на него. — А теперь не двигайся.
Ее палец с блестящей голубой мазью снова приблизился к его лицу.
— Меня не очень беспокоит то, что она может нас обнаружить, — сказал он, отклоняясь назад. — Я не хочу, чтобы ты мазала меня этим.
— Если будешь спорить со мной, ты выдашь наше укромное местечко, — прошипела Стейси. — Доверься мне, хорошо?
«Доверься мне». Именно об этом он просил ее. Разве можно отказать ей теперь?
Нет, нельзя, черт побери.
— Только в том случае, если ты позволишь мне потом намазать этой мазью тебя, — сказал Дилан.
Должно быть, это будет выглядеть очень забавно. Улыбнувшись, Дилан подставил ей свое лицо.
— Хорошо. — Она придвинулась еще ближе, сосредоточенно глядя на него. Дилан восхищался чудесным овалом ее щеки, изящно изогнутыми бровями, ровными линиями носа и старался не давать волю своим подозрениям относительно намерений Стейси изуродовать его физиономию.
— Какие у тебя привлекательные веснушки, — заметил он, стараясь разговором отвлечь себя от неприятных ощущений. Ее палец с мазью скользнул по его переносице.
Она улыбнулась:
— У меня нет веснушек. Сиди спокойно. Это займет всего минуту.
У Стейси все-таки были едва заметные веснушки на переносице и в верхней части щек, и они выглядели очень мило.
— Нет, есть.
Она опустила очки на нос.
— Не отвлекай меня. — Стейси несколько раз провела пальцем с мазью по обеим его щекам, затем окинула критическим взглядом. — Сойдет.
Держа в воздухе испачканную мазью руку, она залезла другой рукой в свою сумку, что-то бормоча, затем вытащила оттуда потрепанную бейсболку и солнцезащитные очки типа авиационных — «очки- консервы». Дилан наклонился, заглядывая ей в сумку.
— А у тебя там нет какой-нибудь еды? — спросил он. — Может быть, кусок колбасы или индейки? Я проголодался, а ты, похоже, запаслась всем на свете…
Стейси шлепнула его бейсболкой по колену.
— Ха-ха! Надень-ка лучше это, — предложила она, сунув ему шапку и очки, затем, наклонившись, подняла воротник его рубашки.
Дилан почувствовал себя каким-то тайным агентом.
— Я успела немного подготовиться к путешествию, — решительно сказала она. — И в этом нет ничего предосудительного.
— Похоже, это мужские очки.
— Точно, — согласилась Стейси. — Остались от Чарли. Я не смогла отдать их.
Дилан посмотрел на шапку и очки в своей руке, испытывая сильное желание швырнуть их в кусты. Тем не менее, вздохнув, он надел их.
— Почему у тебя вещи бывшего мужа? — спросил он.
— Ты так говоришь, будто я забрала все его вещи, — сказала Стейси, теребя что-то рукой внутри сумки.
Дилан поправил козырек шапки и протянул руку, чтобы взять на палец немного голубой мази с ее ладони. Пришла его очередь заняться художеством.
— Эту мазь надо наносить на выступающие части лица, — инструктировала она, опуская свою сумку, — такие, как нос и ску… — Стейси взглянула на него и рассмеялась — Ску… ску… лы, — договорила она, задыхаясь от смеха.
Дилан нахмурился:
— Что тебя так развеселило?
— Ты. — Она посмотрела на его огорченное лицо и попыталась успокоиться. Потом придвинулась к нему поближе, чтобы он мог тоже намазать ее.
Взгляд Стейси скользнул по его шапке, очкам, поднятому воротнику, причудливо намазанному лицу, и она, издав что-то похожее на фырканье, подавила смех, плотно сжав губы.
— Давай действуй, — сказала она, едва шевеля губами. Стейси сняла свои очки и кивнула на его руку и на мазь: — Я готова.
Дилан поднял палец с мазью и провел по ее носу. Ее взгляд оторвался от его лица и устремился вверх, затем снова на его голову. Тело ее продолжало сотрясаться от беззвучного смеха.
Он опустил руки:
— В чем дело?
Смех прорвался сквозь ее стиснутые губы.
— Ты как человек-невидимка. Накинь плащ — и будет полная копия.
— Очень смешно. — Это, однако, не значит, что ему тоже должно это нравиться. Тем не менее он старался выполнять ее желания, хотя она никак не могла удержаться от смеха. — Подожди смеяться. Сейчас увидишь, как будешь выглядеть ты.
— Ты не посмеешь меня изуродовать.
