– Да кто ты такой, чтобы мне указывать? – сорвалась Анэт.
– Тот, кто может перегрызть тебе глотку, – пригрозил вампир, но, когда понял, что от ругани малыш кричит и рыдает еще громче, сменил гнев на милость: – Анэт, прошу, дай ему грудь. Если ты не заметила, он в это время успокаивается, а иногда – даже засыпает.
– Хорошо, – смирилась Анэт и, на ходу спустив один рукав, дала малышу грудь. Дитя, радостно зачмокав, наконец прекратило свои бесконечные излияния.
– Зачем ты взял ребенка? – шепотом, чтобы не услышала сестра, спросила Энин. – Ты понимаешь, что мы его погубим? Если не холодом, то голодом.
– Замолкни, – огрызнулся вампир, вмиг разгорячившись от ярости. – Когда я укусом вспорол ведьме шею, то проник в ее сознание и увидел все те злодеяния, которые она проделывала и намеревалась еще проделать над грудничком. От ее магии он бы скончался, в муках, а она получила бы его жизнь и здоровье. Карапуз выжил в чуме, выживет и в голоде, тем более осталось недолго.
– Прости, я не знала, – попыталась оправдаться Энин.
– Не знаешь – не говори, а сейчас заткнись, мы пришли, – Клавдий остановился перед высокими, в два, а то и в три человеческих роста воротами, створки которых были намертво заперты. – Странно, – проговорил вампир, поставив Энин на землю и с силой попытавшись открыть врата, впрочем, безуспешно. – Заперты. Но Торан Вестфалена всегда открыт для путников. В городе что-то неладное.
Батури посмотрел вверх. Дорога по Южному тракту отняла больше времени, чем он планировал. Солнце уже ярко осветила за спинами, а время клонилось к полудню. Вскоре появятся обозы, с ними можно будет без труда пройти в город, но Клавдий не хотел привлекать внимания. Впрочем, выбора не осталось, и вампир уже решил было дожидаться каравана, когда услышал голос девушки:
– Чума, – шепотом, чтобы не разбудить задремавшего ребенка, предположила Анэт, потревожив мысли Батури и вернув его в действительность.
– Но маги-целители не могли допустить этого… – встрепенулся он и понял, что девушка права, а слободская ведьма не врала. Значит, обозов не будет, а ворота не откроют. В городе эпидемия и никого не пустят ни туда, ни оттуда. И все же в это не хотелось верить.
– Виера говорила, что магия способна не на все.
– Ее колдовство – так точно, но не целительская магия вестфальцев, – все еще не веря в происходящее, пробормотал вампир.
– Так постучи, может, откроют, – вмешалась Энин. Батури, опомнившись, так и поступил. За вратами послышались шаги. Стражник замер, не доходя до ворот, и громко выкрикнул:
– Проваливайте в свое же благо! Город закрыт для посторонних!
– Открой, – приказал вампир, прибегая к своим магнетизерским талантам. – Мне надо в город. Срочно. Ты должен открыть ворота. Немедля.
– Сказано же: город закрыт, – не поддавшись влиянию магии, стоял на своем страж.
Вампир чертыхнулся и смачно выругался, его колдовство не могло пробиться через ворота, становилось слишком слабым, чтобы суметь подчинить рассудок жертвы.
– Ждите здесь, – взглянул Батури на Анэт, бережно сжимающую в руках младенца, широко улыбнулся, глубоко вздохнул и прыгнул на створки ворот. Будто паук, он пополз по отвесной стене. Быстро перебирая руками и ногами, добрался до верхушки и переметнул через Торан.
За воротами послышался перепуганный вскрик стража, а затем посмертное всхлипывание. Раздались другие голоса, грозившие вампиру виселицей и огнем. Зазвенела сталь, зарычали воины, забили тревогу в караульные колокола, но все неожиданно стихло и ворота со скрипом отворились.
– Быстро! – взревел вампир. – Сейчас здесь будут все столичные полицаи.
Девушки поспешили внутрь. Картина, которую они увидели, потрясала. У ворот валялись мертвые тела в неправдоподобных, искривленных, искореженных позах. У стены полыхала ярким пламенем сторожка. Повсюду чувствовался теплый запах крови, а людской страх, витающий в воздухе, был настолько отчетлив, что, казалось, его можно потрогать.
К воротам спешили стражники под предводительством священника в серой рясе с кругом Эстера на груди. Священнослужитель во всю глотку горланил предохраняющие молитвы, воины неистово кричали что-то, что отдаленно напоминало боевой клич.
– Быстро! – поторопил девушек вампир, указывая рукой в сторону, где улица была тиха и пустынны, и сестры, не дожидаясь Батури, сломя голову бросились бежать.
Священник махнул рукой, указывая на девушек, и двое вояк отделились от общей свалки. Батури хотел касанием темной магии остановить сердца этих двоих, но Тьма не повиновалась. Тогда вампир обратился к магии стихий, которой владел ничем не хуже, чем темной.
Двух преследователей охватило едкое пламя, которое прожигало плоть изнутри, они упали на землю и корчились в муках до тех пор, пока их тела не воспламенились и не оставили после себя лишь горстку пепла и оплавленный железный доспех. Тем временем остальной отряд был уже близко.
– Изыди, дитя Мрака, возвратиси, низвергниси во Тьму, что тебя породила, – приближаясь, голосил эстерец, а воины, воодушевленные присутствием в своих рядах священника, криво улыбались и твердо верили в свое превосходство даже несмотря на то, что секундой ранее двое их сослуживцев расстались с жизнями.
– Господин священник, – с едкой ухмылкой на лице, обратился вампир к церковнику и отвесил циничный поклон-реверанс, которые вошли в моду при короле Людовике, но со смертью монарха интерес к ним остыл. – Прошу простить, что без шляпы, но и вы не отличаетесь добрыми манерами. Не узнали имени, а уже берете в круг. Вот только в «лучший мир» я не спешу, зато вас проводить могу уже сейчас.
– Буде ти, исчадие Мрака, за грехи Словом Божиим наказано, – не возмутившись словами вампира, провозгласил священник, картавя речь на церковный манер, и рукой вывел в воздухе круг, что был у эстерцев символом веры.
Батури почувствовал магические эманации в воздухе, но от удивление не успел поставить блок и в тот же миг ощутил на себе прикосновение Силы. Вампира отбросило назад и впечатало в створки ворот, голова заходила ходуном, а в сознание, дурманя и поглощая рассудок, вплетался мерный речитатив священника:
– Господе наш, Эстер Всемогущий, приде в мир, дабы искоренити в гневе огненном грех и Тьму. Покориси же, исчадие Мрака, преклони чело для омовенья святого, отринь убиение ближнего, дабы переродитися в иной ипостаси.
Батури невольно вникал в молитвенный призыв проповедника и с каждым новым словом все меньше отдавал себе отчет. Он потерял контроль над мыслью, над телом и был в полной и безграничной власти монотонного голоса.
Воины, оголив мечи, столпились вокруг вампира, но нападать они не спешили, дожидаясь, когда священник сделает свое дело и заставит исчадие Мрака подчиниться божественной воле. И Клавдий не выдержал, упал на одно колено и склонил голову, отдавая ее на отсечение.
Страж, с выгравированным на плече доспеха знаком сержанта, занес меч для решительного и смертоносного удара, эстерец сложил на груди руки и, довольный собой, замолчал. Это было его ошибкой. Батури пришел в себя. Вампирская реакция позволила ему рвануться вперед прежде, чем на его шею опустилась сталь меча. Клавдий давно не убивал с таким упоением, никогда прежде он не наслаждался кровожадным убийством, но сейчас злость полностью вытолкнула из его головы способность мыслить. Батури превратился в машину, не знающую ни сожаления, ни жалости, в воина без страха, без упрека, с холодным, бесчувственным сердцем.
Он впился в шею священника и высасывал из него кровь, а разом с ней и жизнь. Перепуганные стражи, не веря своими глазам, пытались поймать вампира на короткие, для ближней рубки, мечи, но враг был настолько ловким и вертким, что без труда уходил от оружия, даже не отпуская из своей мертвой хватки священника. Пыл стражей поутих, а в сердцах поселился страх. Монстр, исчадие Мрака, с которым им довелось встретиться, был слишком сильным соперником, чтобы умело ему противостоять. Вот, даже священник, обладающий «гласом Божьим» беспомощной куклой трепыхается в руках кровососа и не помогает ему ни безграничная вера, ни всемогущий Эстер.
Вампир успокоился и отпустил священника только тогда, когда выпил всю его кровь без остатка. Лицо эстерца было бледным, глаза, переполненные ужасом, закатились, а язык вывалился изо рта и доставал до
