хламиду с полами, достающими до земли, и капюшоном на манер профоского. Поясница не была перетянута привычной пеньковой веревкой, но и без нее можно было разглядеть оттопырившую даже столь широкие одеяния рукоять меча. Путник не походил на обычного жреца, которые, даже несмотря на столь суровые времени и еще более суровые места, не носили оружия. Значит паладин. Второй внушал еще больше страха. Крепкий, коренастый с хитро сощуренными глазами и лицом, изрезанным шрамами. Он скорее напоминал наемника, нежели паладина, хотя разница невелика, грабили и убивали и те, и другие, и еще не ясно, кто чаще.
– Как написано в бумагах, – пожал плечами Назарин, добродушно улыбнулся, но по ледяному взгляду можно было легко догадаться, что на уме у этого парня нет ничего доброго. И его слова это доказывали: – Если не выдадите ведьму, деревню сожгут, – все так же добродушно улыбаясь, пригрозил Прорицатель и добавил: – Вокруг немало рыцарей, свое дело они знают.
– Мы чтим законы Тройного Союза, – кивнул Клецвих, но Назарин знал, что так просто от старосты не отделаться. – Вот только за какие провинности вы собираетесь судить девушку и где доказательства ее причастности к ведьмачеству?
– Вам, уважаемый Клецвих, надо было бы внимательнее смотреть грамоту, там все доступно истолковано. Позвольте? – Назарин протянул руку, требуя бумаги обратно, и, получив их, нарочито важно зачитал то, чего на них никогда не было: – Храм Симионы, а также Церковь Эстера, при «молчаливом согласии» Круга Друидов обвиняет Лайру Гетт из Крекова в пособничестве силам тьмы, отравлении земли и порчи урожая, похищении младенцев и наведении сглаза на людей и домашнюю скотину. В подтверждение слов приводится список истцов и свидетелей, которые поймали Лайру за колдовством. Зачитать его? – хитро взглянув на старосту, спросил Назарин.
Люди, окружившие двух путников, зароптали и загалдели, ни один из них не хотел рисковать своей жизнью ради приблудившейся незнакомки, которую по непонятным причинам приютил староста.
– Сдается мне, Клецвих, – после долгого молчания заговорил Назарин, – околдовала тебя наша ведьма, затуманила рассудок, а твоего сына, так и вовсе приворожила, – прорицатель нарочно перешел на «ты», чтобы показать грань между паладином, которым он себя выдавал, и крестьянином.
– Это ложь! – взорвался криком молодой парень с гладким лицом, голубыми глазами и белыми кудрявыми волосами. Внешность у него была деревенской, непримечательной, но осанка ровной, а проникновенный взгляд доказывал, что парню не раз приходилось стоять за себя и родную деревню с мечом в руках. – Клевета! Она не может быть ведьмой, потому что…
– Почему? – спросил Назарин в образовавшейся паузе и сын старосты не нашел, что ответить. – Все ясно, – решил не тратить время понапрасну прорицатель и вернулся к своим целям: – Значит так, Клецвих, времени у тебя до полудня. Я и мой спутник будем рядом, а, когда солнце встанет в зените, мы вернемся, чтобы забрать ведьму. Если вы ее не выдадите или позволите удрать, то от Лагоды не останется ничего, кроме пепла. Ты же знаешь, как карается неповиновение Тройному Союзу?
– У вас нет доказательств! – вспыльчиво обратился к незваным гостям сын старосты. Назарин с улыбкой для себя отметил, что не прогадал, когда сказал, будто гостившей у них особой успела очаровать парня. – Отец, не слушай их, Лайра невиновна, ты же сам знаешь, что она не может быть ведьмой. Только вспомни, как она играла с маленьким Патриком, так не могла себя вести кровожадная колдунья.
– Ты видел мало тьмы на своем веку, – наставнически проговорил Назарин. – Я тоже молод, но успел проверить свой меч на ведьмацких головах. – Прорицателю начала нравиться игра, эти глупости, которыми он пичкал деревенских глупцов, он готов был выдумывать сказки до тех пор, пока в них верили. А люди, пришедшие, чтобы отстоять честь Лагоды с оружием в руках, тем временем озадачено смотрели на двух пришельцев и неуверенно топтались на месте, не зная, стоит ли верить незнакомцам или проще их вздернуть на ближайшем дереве, как лжецов и наветчиков.
– Отец, не верь им. Они никакие не паладины, ты только посмотри на их оборванные, пыльные одежды, на их коварные лица. Они наемники, которые выследили Лайру и хотят убить.
– Не мели чушь! – хохотнул Назарин. – Храмовые печати невозможно подделать.
– Но можно украсть, или забрать у трупа, – не унимался сын старосты. Похоже, задача окажется сложнее, чем думал прорицатель. И теперь он невольно винил себя за то, что недостаточно хорошо оценил возможные временные линии и слабо подготовился к разговору с крестьянами.
– Бездоказательные обвинения в адрес паладина сурово караются, – напомнил Назарин.
– Помолчи, Ридрих, – не стал пытать судьбу староста.
– Но отец! – словно капризное дитя, взмолился влюбленный.
– Не вмешивайся, Ридрих, – посоветовал прорицатель. – Сейчас ты говоришь не с отцом, а со старостой, который принимает решение один за всех. Судьба всей деревни в его руках, не только твоя и ведьмы.
– Она не ведьма!
– Тихо, – шикнул Клецвих, которого одолевали сомнения. Девушка и впрямь появилась в их жизни нежданно и негаданно, пришла, истекающая кровью, со стрелой в боку, но оправилась от ранения неправдоподобно быстро и уже вовсю ходила, а по ночам, Клецвих видел это, отрабатывала во дворе у огорода мастерство боя на мечах. Была она загадочной особой, но доброй, веселой, жизнерадостной и цветущей. Такая не могла быть ведьмой! Но староста еще не встречал колдуний, чтобы быть уверенным наверняка. Да и слишком большая ответственность взвалилась на его плечи, ошибиться он не имеет права, но и с раненной девушкой, к которой он привык, как к дочери, за жалких пять дней, расставаться не хотелось.
По толпе пробежалось негромкое перешептывание. Уверенность селян таяла в свете новых событий, никому из них не хотелось сложить голову ради потерявшего рассудок от ведьмацкого колдовства мальчишки. У каждого были семьи, дети, и их жизни зависели от старосты.
– Без решения графского суда или грамоты из его канцелярии я не могу выдать вам девушку, иначе нарушу фиорский закон, а Лагода находится на территориях Фиора. Приходите, когда у вас будут необходимые бумаги, с гербами и печатями, – уточнил Клецвих, который в геральдике понимал куда больше, чем в грамоте.
– Жаль, что мне не удалось тебя убедить, – с сочувствием произнес Назарин и на миг закрыл глаза…
Неожиданно выхватив меч, он рванулся вперед и, в два шага преодолев расстояние, разделявшее его и старосту, молниеносным ударом срубил тому голову. Пока деревенские вояки пришли в себя, прорицатель успел сразить еще одного из них. Кхет не заставил себя долго ждать, с тихим звоном вытащил из-за спины легкий тонкий меч и метнулся к рядам селян. Лагодцы, привыкшие к стычкам, которые были в Черной земле не редкостью, быстро собрались и атаковали. Пятеро напали на Назарина, четверо – на Немого.
Кхет мастерски орудовал мечом и не зря заслужил титул «мастера клинка». Его меч с крохотными и весело звенящими колокольчиками превратился в быструю, не уловимую для взгляда, но смертоносную молнию. Под звон бубенцов, Немой кружился, будто в невероятном замысловатом танце, и разил наповал. Назарин бил короткими ударами, точно и легко защищался от выпадов врагов. Он развернулся и отошел на полшага, кистень пронесся на волосок от его лица, не задев, а в следующий миг удар прорицателя лишил жизни одного из селян. Кхет танцевал и его танец был все смертоноснее. Когда Немой покончил с последним соперником, прорицатель еще сражался с двумя уцелевшими крестьянами, но при вмешательстве мастера клинка оба защитника быстро лишились жизней.
Назарин стоял, опустив клинок, закрыв глаза, а у его ног лежали одиннадцать мертвых тел. Но этих жертв будет недостаточно. Нельзя оставлять свидетелей, чтобы не подвергать себя опасности, придется вырезать всю деревню, от мала до велика, как женщин, так и детей. Это была большая цена ради одной встречи, но Назарин готов был ее заплатить. Вот только графские войска… Широко вокруг расстелилась равнина и от конных было не скрыться, а Назарин только по пути из Фиора трижды повстречал разъезды. От патрулей не удастся уйти, они все равно выследят убийц и тогда прорицателю не помогут ни талант предсказывать будущее, ни умение владеть мечом. Не утешительная перспектива…
…Назарин открыл глаза и внимательно уставился на старосту, который стоял перед ним и дрожащей рукой держался за шею, словно чувствуя, что может ее лишиться. И все же прорицатель не решился оголять сталь. Своя жизнь была слишком дорога, и не только для самого Назарина, но и для всего мира! Слишком ценна, чтобы подвергать ее риску.
